Она (Наталья Штром) когда-то жила в Апатитах. И теперь прислала нам свою книгу. Уже одно название интригует: “Замужем за немцем”. Начинаешь читать и… хочется читать дальше. Потому что близко и понятно, а главное — интересно. От души рекомендуем. Повесть большая, и мы сможем опубликовать лишь отрывки в нескольких номерах газеты. Целиком же книга появится в нашем Интернет-варианте. А там видно будет.
Пролог
Самолет приземлялся в аэропорту Франкфурта-на-Майне, и я с интересом прилипла к иллюминатору. Картина и вправду оказалась впечатляющая: большой, красивый, современный мегаполис и — вот они! — небоскребы финансовых центров прямо под крылом самолета. Даже страшно стало, что мы их зацепим. Я закрыла глаза и унеслась в далекое детство, на крошечную кухню советской хрущевки…
Мы жили скромно, как и все стандартные советские семьи. Мама — учительница начальных классов в средней школе, папа — рабочий на “градообразующем”, как его до сих пор называют, предприятии. Обстановка в нашей (какое счастье, что отдельной!) квартире была тоже самой что ни на есть стандартной. Помните трехъярусную люстру с пластмассовыми “висюльками” и ковер на стене над диваном? Ковер нужно было непременно вешать чем выше, тем лучше, чтобы все видели его размер и рисунок, так что, опуская на ночь спинку дивана, ты прижимался к холодной стене, с тоской поглядывая на ехидно-пушистое, но слишком высоко повешенное теплое чудо.
На нашей местной мебельной фабрике делали тогда серванты с “инкрустацией” — с большими стеклянными дверцами и металлической отделкой — мечта каждой домохозяйки. Достать такой было делом чести для папы. При покупке все радовались, как дети, что теперь есть куда выставить наши домашние “сокровища”: раковины с шумом моря, привезенные с единственного в жизни морского отпуска, хрустальные вазочки, подаренные благодарными родителями любимой первой учительнице, и единственный чайный сервиз с золотой каемочкой.
Но меня, советскую пионерку, гораздо больше завораживала и одновременно будоражила мое воображение заграничная наклейка на белом металлическом шкафчике для посуды. Он висел в кухне, на выкрашенной светло-зеленой краской стене. Переводная картинка. Они были очень популярные тогда: “Опустить картинку в теплую воду на одну-две минуты, сдвинуть изображение, наложить на чистую поверхность лицевой стороной вверх и вытянуть бумажную основу”. И труды того стоили! Наклеенные картинки можно было встретить во многих домах — на зеркале в прихожей, на кафеле в ванной, на полированном письменном столе школьника. Ах, эти чудесные загадочные девушки из ГДР на гитарах наших дворовых пацанов! Как же нам хотелось быть на них похожими!
На нашем же шкафчике была круглая фотография с памятником немецкому поэту Гёте на переднем плане и высокими старыми зданиями коммерческого банка на заднем. По краю на трех языках — английском, немецком и французском — написано: “Старый и новый Франкфурт”… А теперь я вижу этот город своими глазами!
За границу я попала нежданно-негаданно. Нет, правда, никогда об этом не мечтала. Если не считать “героическую” идею уехать после медучилища в военный госпиталь в Афганистан. К счастью, майор в военкомате попался понимающий, отговорил полную энтузиазма девчонку с горящими глазами и неясными целями в жизни от этой затеи. Иначе не стояла бы я сейчас среди потока разноязычных пассажиров в аэропорту Франкфурта, молодящаяся дамочка с претензией на девушку. Увы, энтузиазма поубавилось, глаза горят по мере надобности, а цели в жизни…
Ах да! “Виза невесты” в кармане! Меняю жизнь, познаю новое, верю, надеюсь, и главное — не сдаюсь.
Во-о-н он, машет мне ручкой! Вот у кого глаз-то горит! Среднего роста, худощавый, с аккуратной седоватой бородкой, по-спортивному в джинсах и светлой летней куртке — мой иностранный жених Леопольд, Лео, а по-нашему Лёвушка (по опыту знаю, ничто так не радует сердце мужчины, как имя, придуманное любимой только для него). Полтора года со времени знакомства пролетели пулей, я и понять не успела, как в очередной раз собралась под венец.
“Наташка вышла на международный уровень, следующий будет межгалактический,” — по-доброму съехидничала моя лучшая подруга Марьяна. Череда неудачных браков, официальных и “не очень”, вызывала у моих подружек смешанные чувства.
Господи, хоть бы этот был последним!..
Глава 1.
Дядюшкино наследство
Апрель 2010 г.
В день моего приезда мы мирно сидели на светлой кухне в просторной, обставленной старинной мебелью квартире моего иностранного жениха Леопольда и, несмотря на поздний час, пили кофе — самый популярный напиток в этом небольшом городке на западе Германии. Ужин для невесты, прилетевшей из России двумя самолетами с пересадкой, Лео организовал прямо по пути домой, в одном из местных ресторанов с хорошей немецкой кухней, и я еще находилась под впечатлением от огромной порции вкуснейшего айнтопфа из квашеной капусты с сосисками и чесночной колбасой. Из ресторанных напитков мы дружно выбрали по бокалу пива и теперь скрашивали остаток вечера свежесваренным натуральным кофе, запах которого смешался с запахом табачного дыма, повсюду сопровождающего никотинозависимого Лёвушку.
“Па-па-па-пам!” — знакомый рингтон немецкого аналога нашей программы “Время” позвал нас в гостиную. Леопольд засобирался на ежедневный обязательный обзор экономической и политической ситуации в мире. Он уселся в мягкое кресло перед экраном телевизора и, бросая на меня влюбленные взгляды, стал комментировать новости дня. А я, завернувшись в пушистый плед, устало прилегла на диване и согласно кивала ему головой. Машинально наблюдая, как немецкие борцы с атомной энергией катят по улицам символические желтые бочки с “атомным мусором”, и также машинально соглашаясь с Лео, что “давно пора положить конец этому безобразию”. Хотя в мыслях я была далека от глобальных мировых проблем. Сквозь широкое окно на первом этаже гостиной я наблюдала, как по серому апрельскому небу плывут дождевые облака, и мне казалось, что они плывут назад, ко мне домой, в Россию.
“Эй, постойте! Передавайте всем привет!”
Что за чепуха?
Еще не успела замуж выйти, а уже ностальгия?
Я попыталась определиться с чувствами. С одной стороны, мне было радостно вновь ощутить себя любимой и желанной. “Ты моя королева!” — какая женщина не хочет слышать этих слов? Импозантный, уверенный в себе и такой не похожий на “наших” мужиков, мой иностранец Лео казался мне прекрасным принцем на белом коне, забравшим меня из трудной и бедной жизни российской медсестры и матери-одиночки. С другой, я не была уверена, что непременно буду счастлива в этой чужой и всегда немного холодной стране.
За полтора года с момента нашего случайного знакомства я третий раз была в Германии. Казалось бы, мы много переписывались в Интернете, смешно общались по скайпу и пару раз гостили друг у друга. Но, несмотря на сорок с хвостиком и довольно-таки приличный женский опыт, для меня седобородый Леопольд все еще оставался “за семью печатями”, и я прекрасно понимала, что все открытия из новой жизни “замужем за немцем” ожидают меня впереди. Однако я здесь, и завтра “мы идем тратить все твои деньги вместе”, то есть покупать наряды к свадьбе!
Мои запоздалые сомнения прервал звонок. У телефона оказалась старенькая мама Леопольда:
— Сижу я себе перед телевизором, и вдруг — полиция! Открыла дверь и говорю: “Даже и не знаю, в чем я провинилась…” А полицейский мне отвечает: “Ну что Вы, гуте фрау…”
— Мама, короче!
— Дядюшка Роберт умер, — бабушка перешла на возбужденный шепот, — а ведь ему всего-то восемьдесят два было, моложе меня…
Леопольда новость взволновала:
— Вот как не вовремя! Надеюсь, организация похорон не ляжет на мои плечи, — с этими словами он поехал к маме.
А я попыталась из воспоминаний своей первой поездки восстановить смутный дядюшкин “портрет”.
Жил один, без жены и детей, в большом старом деревянном доме, который принадлежал еще родителям. К дому прилагались дворовые постройки, сад и поля, которые дядя сдавал соседям-фермерам в аренду. Когда-то давным-давно здесь жило целое семейство, но старики умерли, дети разъехались, и дядюшка Роберт остался один. Хозяйством заниматься он перестал, сад и огород заросли травой и стали похожи на непроходимые джунгли. В сарае тихо ржавел старенький трактор с прицепом, окна побились, так что, помнится, я сильно удивилась, что и в Германии можно найти такое захолустье. На сам дом тоже жалко было смотреть: весь в паутине, со старым прогнившим скрипучим крыльцом. Внутри я не была, но поговаривали, что жил старик без света, телевизора и холодильника. Что он делал по вечерам один и без электричества — неизвестно. Вредных привычек тоже не имел.
Еще у дяди жили две кошки, которых он кормил “Вискасом” на улице, и тут же горкой валялись пустые консервные банки.
Исходя из его более чем скромного образа жизни и традиционно хорошей для старого поколения пенсии, дядюшка слыл человеком при деньгах. Ходили слухи, что он покупал золотые монеты и прятал их дома и во дворе. И вот теперь его бренное тело нашли совершенно случайно на старом промасленном диване в обветшалой гостиной, и никто не знал, что с ним стряслось…
Чем больше я на эту тему размышляла, тем история с дядюшкой казалась мне более интригующей. В голову пришло:
“Запахло наследством!”
Спасибо за публикацию! Надеюсь на продолжение, очень хочется узнать чем вся эта затея окончится!Думаю и другим девушкам, собирающимся связать свою жизнь с иностранцем, прочитать будет интересно!
Konchitsja ploho. Normal’nyj nemec ne stanet iskat’ razwedenru w Rossii. Ili neudachnik, ili ozabochennyj pedofil. A supchik w «restorane» -Eintopf — eda bednjakow. No dama etogo ne znala….