Отец Алексея был сильно расстроен. Он, как будто в забытьи, в третий раз повторил: «Ну что я ему недодал? Что я не так сделал?» Марина, дочка, почувствовала раздражение: и чего родители носятся с ее братцем? А тот тоже хорош! Неужели так трудно позвонить родителям?
Сын родился!
Марина ходила в первый класс, когда родился Алешка. Она помнит тот день. Марина доедала завтрак, когда с улицы прибежал отец. Возбужденный, он зашел на кухню, налил себе воды, залпом выпил. Марина заметила, что руки у папы слегка дрожат, она посмотрела ему в лицо и не поверила своим глазам. Папа, ее самый лучший, самый сильный, самый красивый и замечательный папа… плакал! Испугаться она не успела.
— У меня сын родился! — сказал папа. — Маришка, ты понимаешь, у тебя теперь есть брат! А у меня — сын!
Марина уверена, что именно из-за слез отца запомнила это событие. Само по себе рождение брата ее не потрясло. Она помнит, как пошла в школу, первым уроком была физкультура, и, скользя по лыжне стадиона, размышляла о том, что случилось. Нет, она ничего особенного не чувствовала.
Выглянуло солнышко, в его лучах заискрился снег, Маринка приостановилась, слепила снежок и запустила в подружку.
— Ле-е-е-нка-а-а! У меня брат родился! — заорала что есть мочи Марина.
И только тогда ее охватил непонятный восторг.
Капризное счастье
Конечно, сам Алеша в связи со своим рождением не испытал ни эмоционального потрясения, как отец, ни запоздалого восторга, как сестра. Но интересно, что с самого младенчества он привык к мысли: он — «счастье». Ведь мама всегда его так называла.
Когда новорожденного принесли из роддома домой и положили в кроватку, он спал и, казалось, даже не дышал. Маринка поднесла руку к его носу, чтобы проверить дыхание. Но позже выяснилось, что эти минуты тишины совсем нетипичны — брат оказался жутким крикуном.
Родители постоянно носили его на руках, сменяя друг друга: только так Алеша и мог спать. Стоило его положить, он начинал плакать.
— Наверное, тогда и «зародились взаимоотношения» родителей и Алеши в том виде, какие они и поныне, — говорит Марина. — Брат подрастал, но «орать» не переставал. Он был нервным мальчиком, и мама с папой всегда старались «заносить ему хвост на поворотах».
Сейчас Алеша взрослый мужчина, ему скоро тридцать. Но родители по-прежнему «носят его на руках», лишь бы «не плакал». А он бесится и мечтает об одном — чтобы отстали.
Не понимают
Алексей окончил институт, работает программистом и живет отдельно. У него нет ни жены, ни детей. Он ненавидит жизнь в социуме и, наверное, поэтому частенько впадает в депрессию. Вогнать в это состояние его может самая простая вещь.
Например, он никогда не ходит получать зарплату в бухгалтерию, как это делают его коллеги. Он просто не знает, в какой день ее выдают и где. Каждый раз кассирша ворчит по поводу того, что опять этот Никифоров за зарплатой не пришел, и идет разыскивать его сама. Каждый раз он раздражается от упреков этой тетки: чего она от него хочет? Ну не пришел, что такого? Она же принесла, значит, все нормально.
— Брата напрягают любые правила, — рассказывает Марина, — он не любит делать так, как положено. Родители же, напротив, не понимают, почему он не идет к врачу, когда болеет, почему бросил аспирантуру, почему не покупает себе вещи, почему спит днем и бодрствует ночью, почему у него до сих пор нет девушки и, в конце концов, почему сегодня он не пришел к ним на обед?
Вот и находятся они в вечном противостоянии. Мама трепещет возле сына. Он ей хамит, называет клушей, отмахивается, как от надоевшей мухи, а она этого не замечает. А папа считает, что растил себе помощника, а тот почему-то не хочет копать картошку. Просто говорит: «Не хочу!» или «Не пойду!» Без всяких объяснений.
Трагедия семейного масштаба
Без всяких объяснений Алексей может и уехать из города. Родители начинают переживать, не случилось ли чего? А Алексей потом недоумевает, почему он должен обязательно докладывать о своем отъезде.
Вот и в этот раз Марине позвонил взволнованный отец — Алешка пропал. Три дня, как о нем ни слуху, ни духу. Ни один телефон не отвечает. Родители на грани нервного срыва.
— Папа, успокойся и ложись спать, — стала успокаивать Марина. — Ты что, не знаешь Лешу? Он в этом весь. Ну, такой у него характер, что же поделать? Вот если бы он каждый день звонил и рассказывал, что поел, куда сходил, как себя чувствует, а потом внезапно перестал, тогда надо было бы волноваться. А так… И не забывайте, он уже большой мальчик.
Марина не понимает, почему родители не могут хотя бы немного расслабиться? Отпустить «мальчика», наконец, от себя — пусть живет, как хочет. Не надо вечно переживать из-за того, что он поел и сколько раз, не замерз ли (ведь сегодня такой мороз!), не стоит брать ему номерки к терапевту (пусть сдаст анализы, а то что-то он слишком бледный) и сидеть у окна в вечном ожидании (придет, не придет?).
Что делать?
— Мама, перестань ты вокруг него бегать, — попросила однажды Марина. — Вот вырастишь своих, посмотрим, как у тебя это получится, — ответила мать.Марине жалко родителей. Брата, пожалуй, нет.
— Мне кажется, что нет ничего трудного в том, чтобы лишний раз позвонить родителям, — говорит Марина. — Если им от этого будет спокойнее на душе, что плохого?
Конечно, я понимаю, почему брат раздражается. Но я не понимаю, почему он позволяет вести себя по-хамски по отношению к папе и маме, грубить им и игнорировать их. Может, они и не правы, только разве дети могут пренебрегать чувствами своих родителей? Мне неприятно, когда кто-то страдает. Хочу, чтобы всем было хорошо. Или так не бывает?
Действительно, можно ли сделать так, чтобы всем было хорошо? Не знаю. Но правда то, что очень часто мне приходится слышать жалобы детей на родителей, и наоборот. Почему так происходит, непонятно. Почему так мало людей, которые остаются довольны друг другом? Или это в крови у человека — критиковать и не понимать другого?
Мнение cпециалиста
В данном случае налицо гиперопека, которую проявляют родители к сыну, то есть чрезмерная забота, которая выражается в стремлении окружать ребенка повышенным вниманием, постоянно удерживать около себя, обязывать поступать определенным, наиболее безопасным, с точки зрения родителей, способом.
Лежащее в основе гиперопеки стремление «привязать» к себе ребенка, не отпускать от себя часто мотивировано чувством беспокойства и тревоги. Тогда потребность в постоянном присутствии детей становится своего рода ритуалом, уменьшающим беспокойство родителей, их страха одиночества. Другой распространенный мотив гиперопеки — постоянное чувство страха за ребенка, навязчивое опасение за его жизнь, здоровье, благополучие.
Гиперопеку можно расценить как навязчивую потребность в психологической защите прежде всего самого родителя, а не ребенка.
В результате происходит психологическе заражение — детям передается избыточное беспокойство и тревога. Это порождает зависимость, несостоятельность, инфантилизм, неуверенность в себе, избегание риска, противоречивые тенденции в формировании личности, отсутствие своевременно развитых навыков общения.
При гиперопеке ребенок лишается возможности самостоятельно преодолевать трудности, теряет способность к мобилизации своей энергии в трудных ситуациях, он ждет помощи от взрослых, прежде всего от родителей; развивается так называемая выученная беспомощность — условно-рефлекторная реакция на любое препятствие как на непреодолимое.
Инертность родительских установок приводит к тому, что к уже подросшему ребенку продолжают относиться как к маленькому, закрепляя выученную беспомощность. Отношения с родителями (а в дальнейшем и с другими людьми) строятся тоже противоречиво — с одной стороны — зависимость и ожидание поддержки (например, уверенность, что ему принесут зарплату), а с другой стороны — хамство и агрессия в ответ на навязчивую заботу.
Родителям необходимо проанализировать, не окрашено ли их отношение к детям чрезмерной озабоченностью и тревогой. Честное осознание скрытых мотивов, как правило, меняет отношение к детям любого возраста и всю внутрисемейную атмосферу. Главное — не стойте над душой ребенка, не спрашивайте, не настаивайте на том, чтобы он постоянно отдавал дань вашим заботам — чем их будет меньше, тем лучше. Это трудно, но возможно.
Увидите, что результат не заставит себя ждать, а вам станет намного спокойнее, когда сын распрямится и, побыв вне вашего внимания, наконец, сам возьмет ответственность за свою судьбу и сам станет проявлять заботу и внимание по отношению к родителям.
Психолог Татьяна Дьяченко.
Психологический центр Татьяны Дьяченко приглашает на тренинг «Психоаналитическая сказка» (метод групповой терапии, основанный на сказочных символах) Цель тренинга: осознание негативных жизненных сценариев и их коррекция. Продолжительность тренинга — 10 часов. Стоимость 1 500 рублей. Дата тренинга будет установлена по мере формирования группы (обычно в выходные). Тренинг ведет психолог высшей категории, кандидат психологических наук Татьяна Михайловна Дьяченко. Запись по телефону 8 (964) 309-08-27.
Спасибо за психологический ликбез, очень помогает жить
Очень важная и нужная тема затронута в статье.Отношения в семье,как определить те границы свободы для ребенка,в которых он учится принимать решения,брать на себя ответственность,при этом родитель воремя может уберечь от грубейших ошибок,поможет скорректировать последствия .Здорово,что есть комментарий такого специалиста,как Дьяченко Татьяна,из собственного опыта скажу,что ее тренинги как раз и помогают справиться с теми установками в нас,которые потом негативно могут сказываться на всей последующей жизни…Эльвира Недо.