Лето плавно перешло в осень, осень так же сдержанно и заботливо готовит нас к зиме. Еще немного — и ляжет снег. На землю, на дома, на деревья и на прохожих. Зацепится за волосы тех, кто еще не наденет шапку, подкрасит белым ресницы, заскрипит под ногами звонко и задорно. Белейшими простынями укроет дороги, площади и тротуары. По-старинному накрахмаленными простынями, теми, что скрипят. Почему-то после такого невероятно ровного и настоящего лета, после мягкой и теплой осени предстоящая зима не вызывает раздражения. Может, легкую грусть… Легкую потому, что в ней уже есть надежда на весну…
Однако прочь лирику и неотъемлемые от нее печали! Нам надо разобраться с насущным и глобальным.
Хорошо быть женщиной! Это я о насущном. Женщина в юбке может сидеть на диване, в кресле и даже на стуле, поджав под себя одну ногу. Обожаю эту позу. Но приходится ее избегать. Брюки на коленках вздуваются. Вот и выбирай, если ты мужчина: либо в штанах, вздутых на коленках, разгуливать, либо в юбке… Первое некрасиво, а второе… Пробовал я тут юбочку носить, так собаки во всем городе взвыли. Помните, года два назад невероятный шум стоял? Хотя какое собакам дело?..
И вот, чтобы веселей было рассуждать о гендерных преимуществах и недостатках (тут я уже о глобальном), завел я музычку Мусоргского, Модеста Петровича. Давно уже диск купил, да все никак добраться до него не мог. Послушал одно, перелистнул, послушал другое, третье… и вынул диск из проигрывателя. Прошу великодушно прощения, но не ложится Модест Петрович на мою легомысленную душу. А вот пуэрториканские цыгане “Лос Чичос” легли. И мексиканские “Эль Баррио” легли. Ах, как проникновенно они поют по филь амиго (верного друга) да про коразон, полное амора (надо ли объяснять, что это сердце и любовь)… И так все близко и понятно, и цепляет, и петь вместе с ними хочется…
И что же получается? Что я не патриот и презренный глобалист? Выходит, так. Но я вот все рассуждаю, а что такое антиглобализм? Куда нас зовут его идеологи?
Был я однажды в Петрозаводске, и, само собой, принимавшая сторона устроила нам экскурсию в Кижи. Интересно, познавательно… Но меня больше всего впечатлили не церкви, не то, что они без гвоздей сложены (гвоздей не было, а молиться надо). Меня потрясли дома сто- и двухсотлетней давности. Дома большие, добротные. В них жили большие семьи, по десять-двадцать человек. Часть дома занимают амбары, кладовые, где хранили еду на всю зиму. Потому что зимой еду особо брать было негде — ни рынка рядом, ни тем более “Дружбы”. И вот если победа достанется антиглобалистам, которые из штанов и панталон выскакивают в горячей борьбе за национальную самобытность, жизнь наша будет патриотичной, но несколько монотонной. Особенно зимой. За окном темно все время, а мы налопались гороховой похлебки, навоняли в жаркой горнице и сидим наслаждаемся самобытностью. Полгода так — при чахлом свете лучин весны ждем. Чтобы, как придет долгожданная, уйти в поле и не возвращаться с него до следующей зимы…
Почему всегда находятся люди, которые хотят затащить всех назад? Именно — не себя лично, а всех поголовно. В патриархальный уклад (который на самом деле означает задрипанную, голодную и нищую деревенскую жизнь), в социализм, то есть в солдатскую казарму… Почему нельзя получать удовольствие от того, что есть? И если уж совсем не нравится то, что есть, то уходить от него в одиночку. Нет, надо же прихватить с собой миллион-другой народу. А кто не согласен — по морде ему.
Не хочу я в светлое прошлое. Вон, зима приближается, в нее и пойду. Дождусь снега погуще, поприличней, выйду на улицу и упаду в сугроб. И буду там валяться и удовольствие получать. И можете думать обо мне, что угодно… Но вспомните — как в детстве вкусно это делалось.
Ваш легкомысленный Игорь Дылёв.
Петрович, не грусти!
Караул недели:
— Люди добрые! Неделю назад я выгнал из дома жену, а готовить я не умею и не люблю.
А есть очень хочется. Женщины! Кто сколько сможет, поживите у меня!!!
