Моя подруга недавно отмечала новоселье — назвала гостей, еды наготовила, а потом и говорит: “Господи, а как я угощать всех стану? У меня же тарелок и стаканов на всех не хватит! Может, одноразовой посуды купить, чтобы не мучиться?”
Подруга, слава Богу, гостей не стала из одноразовых тарелок кормить, набрала приличной посуды. Но я знаю семьи, где не заморачиваются по поводу сервировки столов и на каждый праздник покупают пластиковые “сервизы”.
Конечно, все эти одноразовые тарелки-вилки-стаканы — великое благо современной цивилизации: никакой возни с мытьем, никаких страхов, что разобьется. Поел да выбросил. Но так все это неэстетично, грубо как-то, на мой взгляд. Все равно что лапшой растворимой питаться и говорить: да какая разница, чем живот набить?
Мне кажется, человек отличается все же от кошки или любого другого домашнего животного. Для большинства из нас имеет значение, что и как есть и пить. И красивая посуда играет в этой истории главную роль.
Моей первой красивой тарелкой стало блюдо из синего стекла, которое досталось в наследство от мамы. Еще раньше, классе во втором, я чуть было не заимела в собственность чудесную фарфоровую рюмочку в виде рыбки. Но владела я рыбкой часа два, пока папа не обнаружил, что рюмку я стырила в доме дальних родственников, где все мы были в гостях. Пришлось вернуть вещицу хозяевам.
А какие необыкновенные тонкие фарфоровые чашки были у моей тетушки (штуки три живы до сих пор)! О том, что сервиз сделали на Ломоносовском фарфоровом заводе, я узнала гораздо позже. Как и то, что в царские времена завод назывался Кузнецовским. Настоящий кузнецовский фарфор я увидела впервые в комиссионном отделе известного когда-то на весь Ленинград магазине “Фарфор-хрусталь” на Невском проспекте. Поразила цена — 200 рублей за чашку с блюдцем. Это как 200 тысяч сейчас, наверное.
Потом судьба распорядилась так, что я познакомилась и стала дружить с двумя прекрасными ленинградскими старушками — Натальей Евгеньевной и Евгенией Евгеньевной Тейшер. Их дом был “филиалом” Эрмитажа и Русского музея. Дамы получили в наследство от своего шурина — известного в Питере коллекционера — невероятные сокровища, в том числе и редкую посуду.
В день нашего знакомства старушки устроили большое чаепитие и выставили на стол чашки, похожие на те антикварные, что я видела в комиссионке. Ну я и ляпнула про это. Дамы рассмеялись и ответили:
— Это у них, похожие на наши. А наши чашки — единственные в своем роде. Подайте-ка, деточка, нам сахарницу.
Деточка цапнула сахарницу и чуть не уронила ее. Это была настоящая сказочная, в завитках и бантиках, бело-розовая с золотом сахарница, вся в мелких-мелких трещинках. На всякий случай я ухватила ее двумя руками и подала старушкам.
— А зачем вы такую старую храните? Она красивая, но вся поколотая какая-то…
— Мы ее храним как раз потому, что ей двести лет уже…
Да, я опять сказала невпопад, но меня простили.
Наталья Евгеньевна и Евгения Евгеньевна стали меня учить и образовывать. Я узнала, что хрусталь при императорском дворе делали вручную, оттого и бокалы все не очень правильной формы. Мне рассказали, что в XIX веке стеклодувы любили экспериментировать: они добавляли в стекло медь, серу и даже урановую руду и получали невероятную, редкую окраску. Зеленые, желтые, красные, синие рюмки, графинчики, вазочки поблескивали за стеклянными дверцами буфетов — я все это могла потрогать и всем восхититься. Еще мои старушки все пять лет, что я училась в институте, твердили: когда болеешь ангиной, есть нужно только серебряной ложкой, серебро — отличный антисептик. У них не только ложки, но и ножи, и вилки, и даже пробки для бутылок, и ситечко чайное серебряными были.
Моих дорогих старушек давно уже нет на этом свете, но я их часто вспоминаю, когда достаю десертные позолоченные ложки — их подарок мне на свадьбу. Благодаря сестрам Тейшер каждый раз, когда я покупаю новые фужеры, тарелки или чайный сервиз, я думаю о том, как здорово будет поставить всю эту красоту, если придут в гости друзья и близкие.
Конечно, она бьется. Тарелки не так часто, ведь современные технологии позволяют делать посуду практически вечной. Но стекло по-прежнему очень хрупкое. И вот что интересно: чем больше дорожишь фужерами, тем быстрее они бьются. Особенно хрупкое их место — ножки, так и отваливаются! Но я научилась с этой бедой справляться — мою тонкую посуду только руками, без губки: сначала чашу тру, потом ножку, потом основание. И только теплой водой, не горячей. А хрусталь вообще холодной водой мою. Надеюсь, моя посуда два века проживет!
Очень приятная тема! Прочитала с удовольствием. Только…Какой у двух дам может быть шурин, если шурин- это брат жены?))
Очень прошу, подскажите, как можно найти родственников старушек Тейшер. У моей прабабушки такая фамилия, но больше о родословной, так сказать, я больше ничего не знаю. Вдруг где-то родня обитает, а я и не в курсе:(
Помогите, если это возможно. Заранее благодарю.
Я кое что о них знаю.Я жил в Кировске в то время.Их потомки живут в С.Петербурге.