В Баренцбург на снегоходе
Здесь нет городов, кроме нескольких поселков. Нет дорог (только в поселках, в Лонгйирбюене с окрестностями это 50 километров). Основное средство передвижения — снегоход. Прогуливаясь по поселку, можно сразу вычислить дома, в которых живут местные — у входа всегда стоят снегоходы, как минимум два. А уж у офисов туристических фирм, которые предоставляют технику туристам, снегоходы невозможно сосчитать…
Раз нет дорог, нет и дорожной полиции, никто не оштрафует, не попросит предъявить права, и скорость проверять не станет. Свобода! Лихие местные гиды, примкнувшие к ним туристы и местная молодежь гоняют, как сумасшедшие, днем и ночью, если ночь белая. Для справки: полярный день длится на широте Лонгйирбюена (78 градусов 13 минут северной широты) с 20 апреля по 22 августа, а полярная ночь — с 14 ноября по 29 января). Шум и треск двигателей не стихает даже ближе к ночи. Сама видела, как в районе одиннадцати вечера с горы спускалась группа снегоходчиков-туристов с гидом. Ехали, правда, осторожно.
Гиды-проводники выглядят шикарно. Если туристов отличить друг от друга невозможно, все одеты в одинаковые комбинезоны, сапоги и шлемы, а лица закрыты очками, то комбинезон гида всегда отличается цветом, на поясе — огромный нож в узорчатых ножнах, а иногда — ружье или карабин. За пределы любого поселка нельзя выходить без оружия, не зря на границе городской черты стоят знаки “Осторожно, белые медведи”.
У нас в программе тоже была поездка на снегоходах, из Лонгйирбюена в Баренцбург. Четыре с половиной часа езды из одной долины в другую, что-то около 70 километров. Туда мы добирались в ужасную погоду: облака, местами туман, солнца нет, ветер. Что такое “белое безмолвие”, как в рассказе американского писателя Джека Лондона, я теперь точно знаю. Белый снег, белое небо, кроме снегоходов, взгляду не за что зацепиться. Ты чувствуешь, что снегоход идет вверх, но самого подъема не видишь и не знаешь, что ждет тебя за перевалом. А вот обратный путь был сказочным: при ярком солнце на фоне голубого неба ослепительно блестят льды и снега, хорошо видно гуляющих шпицбергенских оленей. Они близко не подходят, но и не убегают, заслышав рев снегоходов. За четыре часа пути мы встретили с десяток туристических групп, рассекающих по долинам между двумя поселками.
Российский Баренцбург тоже переживает подъем интереса — от иностранных гостей нет отбоя. Здесь работают два отеля, недавно открыли пивоварню-ресторан “Красный медведь”. Так что самое северное пиво варят на Шпицбергене, а не в Мурманске или Тромсё.
Компания “Арктикуголь”, которая отвечает за добычу угля в Баренцбурге, теперь занимается и туризмом. Кстати, сувенирная лавка в российском поселке поинтересней, чем в Лонгйирбюене. Цены на алкоголь здесь также ниже. Поселок преображается, здания реконструируют, но и памятники эпохи развитого социализма в полном порядке. Огромная голова Ленина, лозунг “Наша цель — коммунизм!”, древние плакаты со стихами Рождественского — на их фоне обязательно фотографируются туристы. А окружающие пейзажи в Баренцбурге живописнее, чем в административном центре.
Меня приятно поразило, что все жители Баренцбурга, с которыми мы случайно встретились, оказались улыбчивыми и приветливыми, с незнакомцами здороваются и дети, и взрослые. Часто доносится украинская речь, сейчас здесь работают выходцы из Донбасса. Некоторые приехали три-четыре года назад, сейчас им просто некуда возвращаться. Донбасских шахтеров, кстати, и норвежцы хвалят за трудолюбие и профессионализм.
И уж совершенно фантастической популярностью, особенно у иностранцев, пользуется законсервированный советский поселок Пирамида. Небольшой гостевой дом не в силах вместить всех желающих посмотреть на этот застывший социалистический рай. Поселок был и вправду хорош, а место, в котором он расположен, — одно из самых живописных. Закрыли его через два года после катастрофы российского самолета “Ту-154” в 1996 году. Борт врезался в гору Опера на подлете к Лонгйирбюену, погибли все 130 пассажиров (шахтеры и их семьи) и 11 членов экипажа.
Туроператоры, в том числе российские, предлагают несколько видов туров в эти места. В последнее время увеличилось количество желающих путешествовать на теплоходе. Даже если группу набирают в Москве, то без всяких виз она отправляется самолетом в Лонгйирбюен (здесь единственный аэропорт), а дальше путешествует на теплоходе вдоль западных берегов острова Шпицберген. Лонгйирбюен, Баренцбург, Пирамида, поселение Ню-Олесун и стоянка на острове Моффен (80 градус северной широты).
Особенные черты
Каждое утро, завтракая в столовой, мы шутили, что сегодня ели самые дорогие апельсины в мире, а вчера были самые дорогие арбузы. Все продукты доставляют на Шпицберген с материка — здесь нет никакого производства. Даже рыбу, выловленную в северных морях, здесь не перерабатывают, потому что любая деятельность человека повлияет на естественную природу Шпицбергена. Казалось бы, нужно радоваться увеличению количества туристов, прибывающих на теплоходах. А здесь уже бьют тревогу — замечено загрязнение прибрежных вод. Все, что осталось на просторах Шпицбергена от первых его обитателей — охотников, китобоев, — считается культурным наследием, пусть это даже развалины поморской избы или охотничьего домика или заброшенная шахта. Любую старинную постройку никто не имеет права перестроить или переделать без разрешения государства. И разрешение получить непросто.
Например, владелец компании “Svalbard Explorer” Стиви Торгерсен вместе с компаньоном решили организовать в бывшем шахтерском домишке ресторан. Они три года ждали разрешения и получили его только с условием, что внешний вид здания останется прежним. Собственно, и внутри все устроено по-простому: деревянные потолки и полы, столы и лавки. При этом — отличная сервировка, вышколенный персонал, высокая кухня и бесконечная винная карта. Это суперресторан, где мы проводили прощальный ужин и пробовали экзотические блюда из мяса кита, морских гребешков, оленины…
Многое в жизни на Шпицбергене отличается от жизни в других местах, есть и похожие черты. Полюбить эту землю не каждый сможет. Но есть люди, которые бросают работу редактором в крупнейшей норвежской газете и живут здесь, называя Шпицберген своим собственным раем.
