Художник Юрий Васильевич Городишенин уезжает из Апатитов. У него начинается третий этап жизни. Новый, интересный. Но, увы, без нас и наших детей.
Без страха и упрека
Умные родители целых 25 лет точно знали, куда отдать ребенка. Конечно, в студию “Родничок”! Весть о ней расходилась сама собой: там хорошо, там дети становятся другими, там атмосфера! И мамы-папы пятилеток выстраивались в очередь, чтобы отвести своего ребенка к Городишенину.
Позже становилось ясно, что “Родничок” — это такой локальный Хогвардс. Дети приходили с занятий загадочные, светящиеся от восторга и приносили шедевры. Без иронии — эдакий микс абстракции и наива. Видели бы “митьки” — плакали бы от зависти.
Потом, когда они вырастали из “Родничка”, уходили в другие “творческие мастерские”. Но что отличает, пожалуй, всех “родничковцев” — никто из них не вырос человеком злым, подлым. Раннее веселое творчество характер если не закаляло, то выправляло.
— Когда я начинал работать с детьми, сразу решил — буду делать то, что сам не сделал в детстве, — говорит Юрий Васильевич. — Ведь мне никто не сказал, что можно. А я детям говорю.
Знаете, чтобы заниматься с маленькими, нужно стать самому маленьким. Немножко ребенком, простодушным фантазером. Я знаю, что все дети — художники. А потом у них будто ломка голоса происходит, какой-то выбор нового пути: кто в танцы, кто в музыку уходит, кто в прикладное творчество. Я “Родничок” так и называл — студия начального художественного развития. Главным было — пробудить творческое начало и снять страх — боязнь испачкать чистый лист, взять краски прямо ладошками, и главный страх — боязнь неудачи. А техника уже потом приходила.
Первые годы мне сложновато было, а потом я уже психологию этого возраста начал понимать. Научился на их языке разговаривать. Да так, что родители удивлялись, что они так не могут. Я не был Учителем и Педагогом, я был им товарищем по фантазиям. Ребята мне говорили: “Юрий Васильевич, вы даже как-то сердитесь нестрашно!”
В “Родничке” дети даже не рисовали — искали способ самовыражения, способ рассказать о себе миру. Глубоко впитывали, что ошибка — не позор, что ошибок вообще не бывает. И такое отношение потом помогало воспринимать мир с добром.
Я им говорил: нам здесь не нужно “правильно”, надо “как неправильно”. И вот бывало так: “Ой, у меня дерево кривое”, — огорчается ребенок, а я отвечаю: “Отлично! Мы ведь дремучий лес рисуем, а в нем прямых деревьев не бывает!”
Я в студию всех брал, без отбора, и спрос всегда превышал предложение. За 25 лет около тысячи ребят прошли через “Родничок”. А все методики я вначале проверял на своих детях. Сегодня сын у меня программист, а обе дочери занимаются творчеством: живописью, керамикой и реставрацией.
Этапы и корни
Юрий Городишенин родился в Мурманске, учился в Ивановском художественном училище, в 1986 году приехал работать в Апатиты, в художественную школу. В 1989 году организовал “Родничок”. Начинал занятия с детьми, когда его сын ходил в детсад. А потом Сергей Цыганков передал ему свой кружок для детей сотрудников КНЦ.
Позже Городишенин разработал авторскую экспериментальную программу. Он представлял ее, кстати, как курсовик в институте имени Герцена, который два года назад окончил — там сказали, что раньше подобного не встречали. А у него еще наработок на три года вперед. И есть кому работать — эстафету “Родничка” принял Роман Козлов, преподаватель художественной школы. Надежда Коровашкова подхватила и продолжила дело супругов Городишениных — студию “Иван да Марья”. А сам он успевал участвовать в региональных и зональных выставках, в том числе был постоянным автором “Галереи “М”.
— В общей сложности я 30 лет своей жизни посвятил Апатитам. И теперь я уезжаю. Вначале в Санкт-Петербург, там вся моя семья. Буду вести студию, аналогичную “Родничку”, в творческом центре. А дальнейшие планы — переехать в Хвалынский район Саратовской области, на родину Петрова-Водкина. Туда художники со всей страны на пленэры приезжают, а у нас там домик есть, в деревушке Подлесная. И тоже есть где работать, — когда узнают, что я самыми маленькими детьми занимаюсь, сразу что-то предлагают.
Но здесь я чувствую себя очень “вросшим” — как по корешку отрезаю. Особенно тяжело с детьми прощаться. Но однажды один этап должен закачиваться, чтобы начинался другой.
Я отдал центральную часть жизни детям. Теперь настало время жить для себя, для живописи. И еще я очень хочу написать книгу для детей и взрослых. О том, как добиться какого-то воспитательного результата не нравоучениями и критикой, а с помощью баек и веселых рассказов. А пока в Апатитах остаются архивы “Родничка”, более пяти тысяч детских работ. И я ощущаю себя Карлсоном — улетел, но обещал вернуться.
