В старые времена жители Кольской земли были очень разборчивы в рыбе. Так говорят историки. Самой плохой семгой называли понойскую. Умбская и кандалакшская полтора столетия назад казалась людям слишком жесткой. Лучшей считалась семга из Варзуги…
Виноваты браконьеры
Кольский полуостров — одно из немногих мест в мире, где сохранились естественные популяции атлантического лосося. С начала 2000-х годов запасы атлантического лосося в России сократились в десятки раз. Из пяти промысловых районов, где ловили “царскую” рыбу, остались только два — Архангельский и Мурманский. При этом промышленная добыча лосося в Мурманской области сократилась за пятьдесят лет с 1000 тонн в год в 60-х до 26 тонн в 2017 году.
Так в чем же причина? Если у норвежцев главная угроза для семги — это сбегающая из садков рыба, которая ухудшает генофонд и распространяет болезни среди своих собратьев, то в Мурманской области основная причина — браконьерство.
Больше всего запасы рыбы сократились в реках, впадающих в Белое море. Раньше в них добывали до 400 тонн семги в год, при этом в Варзуге — до 50 процентов объема из всего улова. В 2016 году промышленная квота на добычу лосося составляла всего 26 тонн, но даже ее рыбаки не смогли освоить. По оценкам сотрудников ПИНРО и Петрозаводского государственного университета, до 90 процентов атлантического лосося в Варзуге и ее притоках добывается браконьерами. Средняя численность стада в реке обычно составляла около 100 тысяч особей, хотя в отдельные годы бывало и до 200 тысяч. Для сравнения, в 2017 году в реку зашло всего пять тысяч особей.
— Очень долго Варзугу защищала ее труднодоступность, — объясняет председатель правления фонда “Мурманский лосось” Валерий Иркашев. — Теперь же техника позволяет всем желающим легко попасть в верховья реки. Сейчас у туристов появилось новое популярное развлечение — сплав по реке. Мало кто может устоять перед соблазном забросить спиннинг во время такой прогулки. На мой взгляд, этот “неконтролируемый” с точки зрения охраны природы, туризм — не что иное, как бытовое браконьерство.
Семга рождается в реке, проводит здесь первые два года жизни. Затем она отправляется в море, где быстро набирает массу. А спустя еще четыре года взрослая рыба возвращается в родную реку, чтобы обзавестись потомством.
Раньше лов на нерестилищах был строжайше запрещен. Даже наши предки, не обладая научными сведениями, четко понимали: рыбу, которая идет на нерест, ловить нельзя.
— Стоящая на нерестилищах семга становится легкой добычей, — продолжает Валерий. — Охраняя свои гнезда, она хватает любую приманку. Каждый думает, что, поймав одну-две таких рыбки, не нанесет большого ущерба. Но, по оценкам экспертов, в сезон только по Варзуге проходят до десяти тысяч туристов-сплавщиков. А средняя численность стада — пять тысяч…
Опыт Камчатки
400 сетей общей длиной почти 20 километров, более 40 лодок и 20 лодочных моторов — таков “улов” рыбоохраны с участием общественных инспекторов за год работы на одной реке. Только цифры не наши, а камчатские. Столкнувшись с такой же проблемой, власти Камчатского края решили, что самый эффективный способ защитить рыбу — привлечь “законных” рыбаков. Их объединили в ассоциацию, а уже она попросила местных жителей о помощи, обеспечила их необходимым снаряжением, топливом, связью и отправила помогать государственным инспекторам. В итоге через год интенсивной работы на реке Большой Камчатского края ученые впервые за много лет зафиксировали рост поголовья тихоокеанского лосося.
— Вместе с сотрудниками Баренц-отделения *** фонда дикой природы мы съездили на Камчатку, — поделился Валерий Иркашев. — Изучив опыт коллег и посмотрев на их результаты, мы поняли, что природоохранные фонды при поддержке местных жителей могут исправить ситуацию с браконьерством и создать необходимую охрану лососевых рек. Однако мы можем только запустить процесс, но без финансовой помощи коммерческих структур, которые являются пользователями реки, у нас ничего не получится.
Продолжение в следующем номере.
