В 1997 году, в декабре, мы с Татьяной Кузнецовой поехали в Москву на серьезный семинар по журналистике. Причем за участие надо было заплатить большие деньги. И можно было бы не ехать, но! По окончании нам обещали выдать комплект книг и пособий по современной журналистике и газетному бизнесу.
В магазинах такого не продавали. В программу семинара также входили разные экскурсии, одна из них — в издательский дом “Коммерсант”.
В общем, редакция в лице Игоря Николаевича наскребла денег на нашу поездку. И это был отличный семинар! Да и замороженная Москва на нас хорошее впечатление произвела, ну разве что пришлось пару раз в обморок упасть от цен. Но вот экскурсия в “Коммерсант”, о которой мы мечтали, получилась не очень-то. Нет, и сам особняк, где размещался издательский дом, и невероятные мониторы дизайнеров, и бесплатная столовая для сотрудников, и стойка с гнездами для зарядки мобильных телефонов (это в 1997 году-то!) поразили. Наш гид по редакции, он же глава отдела “Коммерсанта” по связям с регионами, был умен и привлекателен. Татьяна мне показала на его ботинки и сказала: “Нашему Гарику на такие год зарабатывать надо”. Потом показала на его часы: “А на часы всю жизнь не заработать”. В общем, гид был парень видный. И вот когда наша экскурсия стала подходить к концу, парень спрашивает: вопросы есть?
— Есть! — ответили мы с Татьяной. — А к вам читатели приходят? Где вы с ними общаетесь, и что за люди читают ваше издание? Вы обсуждаете с ними темы, которые газета, так сказать, поднимает?
— А зачем нам читатели здесь? — услышали мы в ответ. — У нас строгий пропускной режим, турникеты, охрана, электронные замки. Никаких посторонних в редакции быть не должно.
И тут нам быстрее домой, в Апатиты, захотелось, в свою любимую “Дважды Два”, где низкие потолки, продавленный диван, старый чайник на тесной кухне. А теснота, надо сказать, возникла из-за 40 больших коробок с паштетами и лапшой быстрого приготовления — рекламодатель товаром, а не деньгами расплатился. Так что питание для сотрудников у нас тоже было бесплатное.
И пусть было бедновато и простовато, но двери в редакции всегда были открыты, в первую очередь для читателей. А как еще новости узнаешь? Интернета не было, по единственному телефону не всегда дозвонишься, вот мы и принимали людей лично. Каждый день и даже в выходные. Приходили жаловаться на начальство, милицию, чиновников, врачей, а также на собственных детей или соседей. Приходили благодарить — врачей, милицию, чиновников, начальство, собственных детей и соседей. Приходили с первыми грибами, просроченными сосисками, живыми и неживыми котятами. Несли пироги и просили съесть их за читательское здоровье. Часто люди приходили вечером в пятницу и ждали, когда привезут свежий номер из типографии.
Сколько друзей у нас появилось из-за того, что мы работали не за закрытыми дверями! Конечно, попадались чудики. Об одном из них нужно сказать особо. Мы в редакции называли его Братом. Эта кличка прицепилась к нему после того, как он раз пять приветствовал Игоря Николаевича словами “Здравствуй, Игорь, брат! Давай поздороваемся по военно-морскому!” Человек приходил в редакцию почти каждую неделю — мы ему “Дважды Два” бесплатно давали, так как беден он был до невозможности.
Брат наводил на наших девушек ужасный страх, и самые слабонервные прятались в туалете или в курилке. Брат всех сначала благословлял, а потом спрашивал: кто из нас не замужем? Ему вообще-то жена нужна “честная, некурящая и чтобы за худобой (домашней скотиной) ходила”. Внешность у Брата была колоритной — седая борода до пупа, очки токаря, шлем на голове, какое-то рубище вместо куртки и всегда с велосипедом. В общем, это была городская легенда — Вячеслав Александрович Вахонин, дед, который круглый год ездил по Апатитам на велосипеде.
Деда больше нет. Он умер в полном одиночестве еще месяц назад. И только на этой неделе вскрыли его квартиру, где он и лежал все это время.
Светлая тебе память, Брат!
Ольга Щербакова.
Общаться с читателем ужасно…
Общаться с читателем ужасно интересно. Специально поставил дурацкий эпитет, чтобы подчеркнуть эмоции. Я сегодня эмоционально настроен.
Читатели делятся на две основные категории: те, кто читает “Дважды Два”, и которые не читают. А что вы смеетесь — есть масса людей, которые газету не читают, но советы дают и даже претензии предъявляют.
На днях встречаю старого знакомого:
— Ну почему вы в “Дважды Два” публикуете только свои снимки, почему не работаете с внештатниками? У меня есть такие фотографии интересные…
Я растерялся и даже оправдываться начал:
— Да как же так?.. Да мы… А вот полгода конкурс “Фото про лето”… — но потом кое-что сообразил. — А ты вообще газету читаешь?
— Ну, давненько не брал…
Или еще был случай. На сессии горсовета уважаемый человек встает с претензией:
— Почему вы не пишете на актуальные темы? Например, о детских пособиях!
А у нас редкий номер в последнее время выходит без темы детских пособий.
— Простите, — говорю, — что вопросом на вопрос отвечаю, а вы давно “ДД” читали?
— Я два года назад к вам приходила с письмом, вы мне отказали в публикации. С тех не покупаю вашу газету!
Но есть и другая часть читателей. И они отрада моей души, именины сердца.
— Ты пишешь то, что я сам думаю…
— Я вот только жене это говорил, а у тебя в газете напечатано…
Есть отклики более глубокие. Года три-четыре назад была у нас кулинарная колонка. Сейчас могу признаться, что вел ее я, хотя подписывался женским именем (казалось, что так остроумней). И ведь многие были уверены, что это женщина пишет. Но вот получаю письмо из Кировска от читательницы. Надеюсь, это действительно была женщина. Впрочем, я уверен в этом, потому что такая проницательность, по моему мнению, свойственна только им. А в письме обо мне: какой мой пол, возраст, почти безошибочно, и даже что-то о характере и привычках…
Даже письма пишут в качестве откликов на подвалы. И там уж как подпустят: да какой вы умный, да какой вы разэтакий… Ну как тут пышный павлиний хвост не распустить!
А еще как-то звонок:
— Можно с вами поговорить по телефону? Сейчас так редко мужчины не боятся быть сами собой, не изображают ничего…
Даже неловко стало. Милые, я изображаю. Постоянно чего-то изображаю: редактора газеты, покупателя макарон, отца своих детей и сына своих родителей, грузчика бумаги в рулонах, любителя женщин, пешехода, мужчину, наконец. Вот так бегу, бегу, бегу и вдруг — раз на себя со стороны: как я там изображаю, достойно? Все мы изображаем (простите за банальность), только по-разному получается. Может, зря я сошел с театральной дороги на журналистскую?
Нет, не зря. Поверьте, последняя — интересней. И на ней людей встречается гораздо больше.
Игорь Дылёв, январь, 2000.
