Не люблю сны пересказывать. И слушать не люблю, не взыщите. Однако принципы тем и хороши, что ими поступаться можно. А когда тебя станут упрекать в беспринципности, ты напускаешь на себя печально-мудрый вид и тихо говоришь: не все так просто…
Итак, увидел я себя на краю котлована под корпус крупного дробления третьей апатитонефелиновой фабрики объединения “Апатит”. Первая половина 80-х. Точней, не себя я увидел, а сам котлован, я заглянул в него. Не стану искать знакомых или переворачивать Интернет, чтобы узнать точные цифры, я — о впечатлении. Дух даже во сне захватило. А тогда мурашки по спине побежали — жуть такая. Глубина невероятная, люди внизу муравейчиками кажутся. Сам корпус крупного дробления, когда его построили, не впечатлил размерами. Но зато я знаю, что он сродни айсбергу — девять десятых скрыты от наших глаз. Если бы сам не видел, не поверил бы, что такое можно руками сделать. Ну, да, техника там была мощная и разная, но главное все равно — руки и головы людей. Я бы этот котлован не закапывал, а показывал бы туристам и школьникам, как одно из чудес света.
Проснулся и давай вспоминать. Каждую неделю мы ездили туда — стройка была объявлена всесоюзной. С одной стороны — обязаловка, с другой — интересно. Люди заняты потрясающим делом и не важничают, не пускают туман, как сейчас вошло в норму, открыты и доброжелательны. Со многими я подружился от души.
Специально для стройки мы выпускали крошечную газету “Даешь АНОФ-3!”. Боевой листок в два стандартных машинописных листа тиражом… ну, уж тысяча экземпляров точно была. Это помимо того, что мы писали в своих газетах, передавали по радио. Я тогда в “Кировском рабочем” профессию осваивал. Мы бывали буквально на всех объектах стройки, общались с десятками людей, присутствовали на заседаниях штаба — там тоже было много информации. И никому в голову не приходило сказать нам: а вот это не для прессы! Даже не знаю, почему так. Наверное, люди были заняты делом, притом люди на все уровнях. А сейчас, как у нас говорили, каждая сосиска колбасу из себя изображает.
И я рад, что у меня есть эта стройка. Она очень насыщала нашу жизнь. Что еще было в то время? Учеба заочная в университете. И дети. Маленькие, хорошенькие. Они еще были рядом, и весточек от них не надо было ждать с замиранием сердца. Как хорошо, что теперь, кроме почты и переговорных пунктов, есть Интернет и мобильные телефоны!
Я маме письма писал раз в месяц, и иногда она вызывала меня телеграммой на переговорный пункт. Ой, уже не все знают, как это было. Приносили телеграмму, где сказано, что меня приглашают на переговоры такого-то числа в такое-то время. Пройтись вечером с улицы Победы до телефон-телеграфа на площади Ленина ничего не стоило. Пришел и ждешь, когда объявят: “Запорожье по телеграмме, вторая кабина!” Бежишь в кабину, а там — мамин голос. Сейчас такая технология, конечно, недоумение вызывает. Но зачем Интернет и мобильные телефоны придумали, если детей все равно за язык тянуть надо, чтобы узнать, как живут, что у них нового…
Ну вот, опять та же засада. Начинаешь думать о жизни, вспоминать, сравнивать, предполагать и фантазировать, и кажется, вот-вот и откроется тебе что-то важное, озарит тебя и позволит понять и подняться в небо, пролететь над городом, и особенно на долиной речки Белой, вдоль гор, о чем так часто мечтал… Нет, опять не открылось. Буду работать над этим дальше.
Сны я редко вижу, но вот бы теперь дети приснились. Или те, что сейчас, или те, какими они были и какими я их помню. Пойду спать.
Ваш Игорь Дылёв.
Летайте!
Печаль недели: Я тут в одеяле запутался, а вы говорите: с жизнью своей разберись…
