Евгения Яковлевна Пация, заведующая музейным сектором Музея-архива истории изучения и освоения Европейского Севера КНЦ РАН, говорит мне:
— Пойдемте, я вам такое покажу — будете потрясены!
И мы пошли.
Нашли на антресолях
В выставочном зале, там, где еще недавно была размещена саамская выставка, пусто. Но не совсем. Я вижу… картину, икону, изображение, список… Даже не знаю, как точно это назвать.
— Ого! — только и могу воскликнуть я.
А Евгения Яковлевна объясняет:
— Иногда люди отдают в музей семейные реликвии, многие из которых весьма ценные. А пару недель назад пришла к нам женщина и передала музею вот это изображение. Она была расстроена, что родственники хранили неважно — появились заломы, края обтрепались. Что это за картина, мы точно даже не знаем, похоже, что маслом на холсте кто-то перерисовал портрет мужчины с фотографии.
Картину передала музею Татьяна Новикова. Ее деда с бабушкой и семерых детей выслали из поселка Вырица под Гатчиной в 1932 году — раскулачили, посадили в вагон-телятник и привезли на разъезд Белый, в совхоз “Индустрия”. Здесь дед Татьяны Алексеевны, Аким Дмитриевич Новиков, работал в совхозе, затем грузчиком на руднике, продавцом, завхозом и до самой пенсии — рабочим на базе Академии наук. Он умер в 70 лет. Его жена, Татьяна Максимовна, воспитывала детей, и в 1945 году ее наградили орденом “Материнская слава”. Все дети Новиковых, дети “врага народа”, воевали, шесть из них — ветераны войны, одна дочь — труженик тыла. Жила семья Новиковых на 25-м километре.
— Эта картина — портрет Иоанна Чурикова — висела у бабушки с дедом, в большой спальне, — рассказывает Татьяна Алексеевна. — Они привезли ее из Вырицы, где и проповедовал братец Иоанн Самарский — там они к нему на проповеди в общину ходили. И были, между прочим, людьми непьющими, а бабушка еще и вегетарианкой.
Картина висела у нас в рамке, перед ней лампадка стояла — свечу зажигали по воскресеньям и в праздники. Думаю, картине лет 95 точно. Я знаю, что ее действительно перерисовали с фотографического изображения. Есть еще вариант: так же впереди стоит братец, за ним — толпа мужиков-пьяниц и бочка со спиртным, из которой змея выползает…
Недавно эту картину на антресолях нашел мой двоюродный брат, уже вот в таком, сложенном состоянии. Я, конечно, очень расстроилась. Потом подумала: куда же мне с ней идти? Обратилась к отцу Василию, он в святцах такого святого не нашел, сказал, наверное, был из сектантов. И тогда я отнесла изображение в музей.
А в нашей Вырице до сих пор последователи братца Иоанна собираются — там теперь благотворительное общество, что ли. Так же помогают пьяницам.
Евгения Пация имеет на изображение братца Иоанна Самарского свои виды. Она хочет оформить картину — довольно большую, в человеческий рост — в рамку, поставить рядом ломберный столик, на него — свечу, Евангелие и корзиночку для пожертвований на реставрацию.
— Пусть люди приходят, смотрят на братца и думают о том, что не все продается в этом мире, — говорит Евгения Яковлевна. — А мы будем искать реставратора. И хотя никакой художественной ценности это изображение не представляет, важен сам момент — был же такой человек, что жизнь положил на помощь страждущим!
Пил, а потом словом лечил
Кто же он такой, человек, изображенный на холсте?
Иван Алексеевич Чуриков, или “добрый братец” Иоанн Самарский, родился 15 января 1862 года в крестьянской семье, но унаследовал от родного дяди огромное рыбное дело на Волге. Иван удачно женился по любви, принял большое приданое жены, открыл бакалейные и рыбные лавки в Самаре и стал числиться купцом второй гильдии. И все было хорошо, пока жена не заболела и не оказалась в лечебнице для нервнобольных. Иван очень любил ее и так сильно переживал из-за болезни жены, что бросил дело и запил. Пропил все до копейки, даже свой собственный трактир, где и пьянствовал.
После этого Чуриков пропал, и все думали — помер купец. И вдруг в трактир явился ухоженный монах и назвал себя Иоанном Самарским. Это и был Иван Чуриков. На нем были надеты огромные вериги, на груди — большой серебряный крест, а в руках он держал Новый завет.
Так братец начал проповедовать в кабаках и трактирах, что “Богу пьянство не угодно”, да так страстно, что вскоре доходы самарских питейных заведений стали падать. Вокруг Иоанна объединилось около пятисот бывших пьяниц. Трактиры завели вышибал, чтобы отпугивать войско проповедника, но и сам Иоанн обзавелся охраной и с боем пробивался в трактиры, где становился на стол и читал “помощную” молитву для сбившихся с пути. Самарские власти выслали Чурикова, и он отправился в Кронштадт, где его благословил сам Иоанн Кронштадтский. В 1894 году он читал свои проповеди об отказе от пьянства в Кронштадте и Санкт-Петербурге, откуда в 1897 году был выслан за антиправославный характер его бесед. Вернулся в Самарскую губернию, где имел многочисленных сторонников, ставших основой “Общества народных трезвенников”. Он проповедовал отказ от пьянства, объединение людей в общины, общественную взаимопомощь. Основной аудиторией были городские низы, особенно алкоголики.
В 1900 году Чурикова посадили в тюрьму суздальского Спасо-Ефимьева монастыря по обвинению в сектантстве. После освобождения он пошел работать в приют, где занялся проповедями среди его обитателей. Петербургские купцы помогли ему приобрести дом на Петровском острове, где по воскресеньям устраивались массовые, до двух тысяч человек, трезвеннические собрания. Врачи отмечали эффект от его деятельности и даже отправляли к нему своих неизлечимых пациентов-алкоголиков.
У Иоанна появилось огромное количество последователей. Особенное внимание Чуриков уделял “отбросам общества” — босякам, нищим, хулиганам, проституткам — и пользовался в этой среде необыкновенной популярностью. Под влиянием бесед Чурикова многие из его последователей резко меняли свой образ жизни в лучшую сторону и “исцелялись”.
В 1905 году Чуриков купил землю близ Вырицы, под Санкт-Петербургом, построил дом и через три года зарегистрировал колонию трезвенников “Общество взаимной помощи”. Там выращивали зерно, производили мясо и молоко, и даже первый в Петербургской губернии трактор купили именно для колонии. В 1910 году чуриковцы стали вегетарианцами, а в 1911 году министр внутренних дел Петр Столыпин утвердил устав “Всероссийского трудового союза христиан-трезвенников”.
Но потом начались гонения. В 1913 году петербургский градоначальник запретил Чурикову вести религиозные беседы, через год его признали сектантом. Иоанна арестовывали более 60 раз!
После Февральской революции 1917 года Временное правительство разрешило Чурикову продолжать беседы и проповеди. В 1918 году “Общество трезвенников” преобразовали в сельскохозяйственную “Трудовую Коммуну трезвенников Братца Иоанна Чурикова”. На областной сельскохозяйственной выставке 1924 года коммуна чуриковцев была награждена дипломом за свои достижения, а когда в январе 1924 года умер Ленин, Иван Чуриков почтил речью память ушедшего вождя, а затем все дружно спели усопшему “Вечную память”.
Проповеди Чурикова в Вырице продолжались до апреля 1929 года, когда он был арестован ОГПУ и получил три года тюрьмы, затем срок продлили. Говорят, что в 1933 году Чуриков скончался при пересылке в Бутырскую тюрьму, другие утверждают, что сгинул в лагерях за Уралом. Но дело его продолжает жить.
До перестройки чуриковцы собирались тайно, а потом опять зарегистрировали общину. Богослужение чуриковцев напоминает молитвенное собрание со свидетельствами об исцелениях от пьянства или наркомании. После проповеди в конце службы старец сжигает перед изображением Чурикова записки с просьбами об исцелении от пьянства, а затем причащает.
Вот — фрагмент речи Иоанна Самарского, записанный в 1923 году. Прочтите — разве что-то с тех пор изменилось?
«…Я обвиняю алкоголь в том, что он преступник, совершающий насилия и убийства. Я обвиняю алкоголь в том, что он вероломный изменщик, который сгубил материально и нравственно миллионы людей и целые нации и государства. Я спрашиваю: кто мерзок Богу и противен людям? Пьяница. Кто беден? Пьяница. У кого жена и дети несчастны? У пьяницы. У кого с языка, как из грязного источника, всякая грязь и сквернословие льются? У пьяницы. Я утверждаю со всей решительностью: пьянство отчуждает людей от Бога и от храма Божия. Пьянство делает отцов и детей врагами друг другу. Пьянство разлучает жен и мужей. Пьянство по судам водит, в тюрьмы и на каторгу в кандалах гонит. В тюрьме, больнице, сумасшедшем доме пьяница — свой человек. Трезвый и благочестивый человек служит Богу, а пьяница — дьяволу. От вина вся беда! В вине человек губит веру и разум, стыд и совесть, силу и здоровье, свое благополучие и свое спасение. Юноши и дети! Запомните навсегда: погибель начинается от первой выпитой рюмки. Запомните: проклят всякий человек, соблазняющий чистую молодую душу на пьянство. Тому бы лучше повесить жерновой камень на шею и потопить бы его в глубине морской. Запомните! Пьяница Царствия Божьего не наследует. Запомните это хорошенько. Сами не пейте и другим не давайте…»
