Тик-Губа: война и после нее

Продолжение. Начало в №6 от 31 января 2014 г.

С появлением предприятий Тик-Губа стала наполняться людьми, а значит, понемногу строилось жилье. В конце 30-х люди работали, обживались, рожали детей.

Приспосабливались

Надо сказать, что баня в поселке была давно. И, судя по сохранившимся документам, в прихожей бани располагался красный уголок. Иногда там даже устраивали танцевальные вечера при свете керосиновой лампы.
Первые ясли на 25 человек (из протокола заседания исполкома Апатитского поссовета) решили открыть с 1 января 1940 года. А в 1943 году отрыли и детский сад на 30 детей, он находился в ведении Кировского роно и обслуживал детей рыбтреста, авиаотряда и колхоза “Заполярный труд”.
В годы Великой Отечественной войны часть жителей поселка эвакуировали: по состоянию на 28 августа 1941 года отсюда уехали более 160 человек. Остальные решали важную задачу военных лет — обеспечивали оставшееся население продовольствием.
Крупной продовольственной базой стал рыболовецкий промысел — местная рыба в то время была большим подспорьем. Руководители рыбтреста получали план, и ни сильные морозы, ни плохой ход рыбы, ни другие объективные причины не должны были мешать его выполнению. Люди приспосабливались к новым условиям работы, проявляли инициативу. Из документов: “Бригада товарища Веденеева в январе 1942 года выполнила план на 125,9 процента, Пономарева — на 135,9, Копосова — на 171,1”.

Выжил и ожил

Семья Валентины Филаретовой поселилась в поселке перед самой войной — в 1940 году, переехали из Дальних Зеленцов. Родители, как и многие другие тогда, встретились на Севере случайно — отец приехал работать из Ленинградской области, а мать — из Костромской, к сестре.

— Когда родители переехали жить в Тик-Губу, — вспоминает Валентина Павловна, — у нас в семье уже было двое детей, я — третья. В ясли меня не отдали — как и еще двое младших, я росла дома, под присмотром старших и матери. Она занималась нами и хозяйством, а отец работал сначала на рыббазе, а потом — на аэродроме. Нас поселили в добротном двухэтажном доме на восемь семей — сейчас один такой сохранился справа от автобусной остановки.
Во время войны мы не уезжали, жили в поселке. Я помню, что было несколько налетов, мы в лес уходили.

Продовольственный баланс всего района в те годы, кроме рыбного промысла, поддерживало и сельское хозяйство. В колхозе тогда тоже работали на износ -резко увеличили сбор картофеля, капусты, лука, моркови, редиса и других овощей и корнеплодов.

— Колхозные поля были поблизости, — говорит Валентина Павловна, — и мы, бывало, там капусту тырили — очень есть хотелось. Попадались, маму в правление вызывали, отчитывали, а она — нас…

После войны поселок оживает. Сведения из докладной записки председателю исполкома Мурманского областного Совета депутатов трудящихся от 20 мая 1948 года: жилых деревянных домов — 14, в том числе четыре двухэтажных; проживающих семей — 136, всего 434 человека. Из них трудоспособных — 223, преклонного возраста — 74, детей — 137. Из числа трудоспособных в рыбтресте работают 122 человека, в других организациях — 86 человек (авиаотряд, “Индустрия”, Кировскторг, отделение связи, артель “Бытобслуживание”, Апатитский поселковый Совет, лесхоз Кировска, “Заготживсырье”). Не работают нигде — 22 человека (женщины).

В школу — по тропинке

К 1953 году в поселке были фельдшерский пункт, клуб, изба-читальня, детские ясли, магазин.

— Мыться мы ходили в рыббазовскую баню, — говорит Валентина Павловна. — Помню, воду качали ручным насосом. Питьевую воду в то время тоже, кстати, из озера брали. И хоть переводится название поселка неприятно, как “блошиная губа” — дескать, из-за микроорганизмов, что у берега скапливались, но вода была очень чистая. Колонки-то уже гораздо позднее появились.

В поселковых семьях детей было много. Развлекались они, как вспоминает Валентина Павловна, самостоятельно: летом ходили купаться на озеро, в лапту играли, мальчишкам на колхозном поле место выделили под футбольное поле. А зимой прикручивали коньки к ботинкам — и на лед.

— И никто нас не контролировал, сами по себе играли. Бывало, и под лед проваливались. А еще любили с гор кататься — нам папа ледянки сделал из списанной лыжи от самолета. Физкультура была на лыжах — их в школе всем выдавали. А в школу ходили в Старые Апатиты — гуськом, младшие за старшими, иногда тропинку едва видно. Я, пока помладше была, держалась за Лидой Калистратовой, соседской девочкой.

Были у детей и домашние обязанности — в то время почти каждая семья имела свой огород и какую-нибудь живность. Мама Валентины Павловны, кроме воспитания пятерых детей, занималась мини-хозяйством: огороды, корова, поросенок и куры.

— Папа у нас умер рано, — вспоминает Валентина Павловна, — так что мама нас поднимала за счет хозяйства. Полегче стало, только когда старшие работать пошли.
Корова наша, Милька, очень своенравная была животина. Отец ее незадолго до смерти купил. Всякие подходы к ней искали, потом мама приспособилась — чтобы Милька не лягалась и не “танцевала”, она ей одну ногу сгибала в колене и подвязывала. Так, стоя на трех ногах, корова доилась относительно спокойно. Но зато у нас всегда молоко было — себе и на продажу.
У нас, детей, из-за коровы была неприятная обязанность — навоз выгребать из маленького загончика. Делать это приходилось постоянно.
В начале 50-х в поселке, кроме колхозников, рыбаков и летчиков, появляются новые люди — геологи…

Окончание в №8.

Поделитесь:

VK