Окончание. Начало в №31.
Кабинка, море, чебуреки
Обнаружив отсутствие какой-либо инфраструкутры на пляже, мы не очень расстроились. А когда вернулись домой и за обедом на летней кухне поделились наблюдениями с соседями, нас еще и на смех подняли. Оказалось, что к морю мы добирались в три раза дольше и попали совсем не на тот пляж, о котором нам говорили. Просто увлеклись покупками по дороге (зонт, круг, панамки и прочее) и забрели слишком далеко. Уже вечером мы были на “родном” пляже — здесь, правда, цивилизации тоже было мало, но кабинка для переодевания имелась, а неподалеку — чебуречная, с хозяином которой мы быстро подружились. Потому что обаятельный очень и чебуреки умеет делать настоящие — с сыром, с мясом. А для внука, не любителя таких начинок, всегда готовы были маленькие чебуречки из обрезков теста. Пройти мимо чебуречного вагончика было просто невозможно.
Море Азовское полюбилось мне с первого же купания — нет в нем того количества соли, которое стягивает кожу буквально через несколько минут, как в черноморской воде. В этой совсем не агрессивной среде внук готов был проводить все время — вылезать из теплой воды отказывался категорически.
Правда, поначалу цвет моря немного разочаровал — оно здесь не ярко-бирюзовое и не очень прозрачное. Это потому, как рассказали местные жители, что в Азовском море периодически случается вулканическая активность и эта грязевая взвесь придает воде немного матовый оттенок.
На пляже мы проводили два часа с утра и три после обеда, все остальное время жили размеренной, спокойной, а главное — пешеходной жизнью. Бродили по магазинам, ходили на аттракционы. В Голубицкой к тому времени работал дельфинарий, небольшой зоопарк, крокодиловая ферма, колесо обозрения, открывались все новые аттракционы.
Рынок и горка
Летняя кухня нашей хозяйки идеально подходила для самостоятельного питания. Несколько холодильников, газовых плит и раковин, всевозможная посуда, собственный столик и чайник — чего ж еще желать?
Но главным побуждением к самостоятельной готовке стал рынок. В Голубицкой есть небольшой базар, но когда я оказалась на рынке в Темрюке (десять минут езды на маршрутке), это был вкусовой шок. Первое, что увидела в мясо-молочном зале, — это куры. Правда, поняла я это не сразу — долго приглядывалась издалека: что же это такое круглое и ярко-желтое? Куриные тушки на прилавке — жирненькие, круглые — заставили меня вспомнить детство. Каждое лето я проводила на хуторе в Латвии, и именно так (я вспомнила!) выглядели домашние куры — ощипанные, готовые стать частью супа.
Глаза дочери сильно округлились, когда я вернулась из Темрюка с четырьмя пакетами в руках. А как удержаться при виде свежайшей телятины и яиц, домашней брынзы и творога? А кабачки по 15 рублей за килограмм и черешня по 50 — это ли не повод нагрузиться?
Однако не только рынок привлекал нас в Темрюке. Единственная экскурсия, которую мы устроили сами себе, — это музей под открытым небом “Военная горка”. Здесь я испытала прилив патриотизма от вида боевой техники военных лет, собранной на полях сражений в окрестностях, восстановленной и расставленной на огромной холмистой территории. Внук тоже слегка ошалел от счастья, что можно забраться на настоящий танк, постоять рядом с вертолетом и посидеть на пушке. Больше двух часов ушло у нас на прогулку среди техники — и ни намека на капризы или усталость.
Посиделки на кухне
В Голубицкой я открыла в себе любовь к полусухому розовому вину, хотя до сих пор вино не любила вообще. Фанагорийское каберне “Номерной резерв” удивительно легко сочеталось с музыкальными вечерами, что устраивал на летней кухне старший сын хозяйки, Борис, музыкант-гитарист.
Летняя кухня объединяла всех жильцов. У детей была возможность смотреть на большом экране телевизора мультфильмы перед сном, у взрослых — вести неспешные беседы за ужином. И все это по-домашнему — даже три хозяйских кота вечерами крутились поблизости. Кошка Марфетка (она у них за главную) каждый раз притаскивала на середину террасы очередную ящерицу — эти несчастные создания были у нее вместо мышек. А совсем поздно вечером, когда люди расходились, сюда, шумно топая, приходило семейство ежей — доедать кошачью еду и пить молоко, которое оставляли специально для них.
Две недели пролетели до обидного быстро: последние два дня мы старались ухватить больше загара, закупали сувениры и паковали сумки.
Неотправленное письмо
И вот он — наш обратный поезд “Новороссийск — Мурманск”, наши боковые полки и наши очень недружелюбные проводницы. Видимо, они прилагались к вагону, чтобы усилить жуткие впечатления от духоты, теплой воды, огромного количества технологических стоянок без права выйти на воздух и соседства с детским лагерем.
Хамить проводники начали еще при посадке и весь путь, подметая вагон (за три дня не мыли ни разу), ворчали: “Ну что за люди! И носят песок, и носят!” А на вопрос, почему на окнах нет штор, заявили: “Они есть, но не подходят”. Дескать, вагон по техническим причинам поменяли на лучший буквально за два часа до выхода состава в путь. Представляете, как “хорошо” было в предыдущем, если в этом не то что кондиционера нет, но даже вентиляция не работает? А на улице +45 градусов…
И я, сидя в этой душегубке, чтобы самой не опуститься до грубости, стала мысленно писать письмо президенту РЖД Якунину. Я спрашивала у него: чем же они руководствуются, формируя составы поездов дальнего следования южного направления? Знает ли он, что большая часть вагонов именно таких поездов пригодна разве что для коротких поездок? И много чего еще я спрашивала у него мысленно…
По приезде, отвечая на вопросы друзей: “Как отдохнула, как тебе отпуск на российском курорте?”, я говорила: “Замечательно, если вычеркнуть из памяти шесть суток дороги”. И начала копить деньги на авиабилеты для следующего отпуска. Ведь даже отправь я свое письмо господину Якунину, вряд ли он согласится на мое предложение лично повторить наш подвиг и три дня провести в дороге на подобном поезде, желательно с маленьким внуком или внучкой. И обязательно — с проводницами-хамками.
Судя по недавнему ТВ-сюжету о презентации двухэтажного вагона, главный железнодорожник страны живет в полной уверенности, что “в королевстве все хорошо”.
А значит, долго ничего не изменится, и с железной дорогой в ближайшее время я не связываюсь.
