Да мои они золотые! Пока утром я пытался вырваться из цепких лап Морфея, то есть никак проснуться не мог, они подкрались тихо-тихо и включили отопление. Так что, жизнь налаживается. И я пишу эти строки не просто так, а будучи исполненным глубокой благодарности.
Хотя вот странность… Одна из многих странностей жизни. Если теплая вода в наших батареях — это товар, то почему его продажа идет через пень-колоду? Казалось бы, все просто: вот товар (тепло), а вот купец (мы с вами). По логике: больше продал — больше наторговал, следовательно, быстрей купил “Мерседес” и улетел на Канары… Увы.
Каждый год нас маринуют до последнего этими пресловутыми градусами и днями, которые должны совместиться, чтобы в домах появилось отопление. И никто не пытается дать его пораньше, чтобы денег наших заработать. А все потому, что деньги у нас за отопление берут круглый год, даже в летнюю жару. Почему так, не знаю. Но при такой системе можно товар и не доставлять покупателю. По крайней мере, чем позже, тем лучше — деньги-то все равно будут, как говорится, уплочены. Мало того, рано или поздно торговцы теплом сделают перерасчет и скажут: ага! в 1937 году вы нам недоплатили! извольте доплатить! А мы что же? Самые занудные сообразят, что дурят их, и в суды побегут, но бесхитростные, а их среди нас мильон, пойдут платить покорно.
Каждый год наша газета пытается вызнать у продавцов тепла и электричества, как они начисляют плату за тепло, откуда берутся эти недоимки многолетней давности… Нет, не вызнать. Нам говорят, что слишком сложно все и мы не поймем.
Но прогресс, который неизбежен для человечества в Америке и в Зимбабве, нет-нет прокидается и у нас. В школы и детские сады отопление в этом году подали 1 сентября. Наша Оля Герчина говорит, что много лет пытала городские власти, почему не сделать детям тепло с первых дней учебного года? Почему надо сначала несколько дней морозить детей, заставить их болеть разными простудами, а потом начинать отопительный сезон? Никак нельзя! — говорили начальники в прежние годы и честно смотрели в Олины глаза. А в этом году получилось. И замечательно! Сколько детских носов спасено от… нежити (так эту субстанцию называли у нас в украинских селах).
Со словами благодарности нашему управдому и энергетикам закончим первую часть заметок и перейдем ко второй. Мы с вами сегодня рассуждаем о делах не глобальных, но злободневных.
Таня! Фото для газеты без людей — это как борщ без капусты, как любовь без страсти.
Это я перенес сюда спор с Татьяной Цветковой. Она сейчас в Испании, у родных, и приготовила для нас с вами симпатичный репортаж. Вот только из-за иллюстрации репортаж будет опубликован лишь в следующем номере. Цветкова хорошо снимает дочь и внучек, здания, пейзажи, еду, подъезды и даже лифты. А людей вокруг фотографировать, как она сама говорит, стесняется. И, между прочим, не только она. Интернет забит такими же снимками, безликими и монотонными. Да, есть прекрасно снятые пейзажи, от некоторых дух захватывает. На первой сотне. Потом становится скучно. И только человеческие лица никогда не надоедают.
Что значит — стесняюсь? А ты спроси человека, можно ли его сфотографировать. Это была первая фраза, которую я заучил по-итальянски без малого тридцать лет назад — посо фотографаре пер фафоре? В Италии я бывал нередко, и только один раз мне отказали. Это случилось в Агридженто на Сицилии, парочка мужчин сидела на балконе и о чем-то шушукалась, не иначе мафиози. Но отказали — и ладно, от меня не убавилось. Зато десятки и десятки других с улыбкой соглашаются позировать. Да, у нас в стране от фотоаппарата шарахаются гораздо чаще, чем на Западе, наверное, тоже все в мафию записаны. Но попытка — не пытка. Такую просьбу человек воспринимает, как правило, в качестве комплимента: вы интересны, красивы, замечательно выглядите, и я хочу иметь ваше фото. Чего же тут стесняться?
Так что, снимайте лица людей и грейтесь под теплыми батареями.
Ваш Игорь Дылёв.
И давайте уже улыбаться!
—Так что, снимайте лица людей
Только без деревьев, растущих из головы! -)