Люда вернулась из магазина и сказала, что около подъезда лежит раненый голубь — то ли крыло вывихнул, то ли еще что. Трепыхается, но ни летать, ни ходить не может. Люда — моя сестра. Еще она сказала, что хотела взять голубя домой, но, во-первых, никто из нас в птицах не разбирается, а во-вторых, у нас дома живет кошка, с ней попытка спасти голубя может обернуться окончательной его гибелью. Мы стали рассуждать о птицах вообще и о конкретном голубе возле подъезда. Тем временем Муся тихо, но настойчиво попросилась на улицу. Леня выпустил ее. Лёня — муж моей сестры. Еще дома была мама.
Про Мусю. Позапрошлой зимой мои, они живут в Орле, обнаружили у дверей квартиры серого котенка. Люда вынесла котенку молока. На следующий день история повторилась. Я бы не торопился ругать моих родных за жестокосердие. Ну, не кошатники они! Не любят они ни котов, ни кошек и никогда их не держали. Не любили.
На третий день сестра увидела котенка снова. Однако тот уже не сидел около двери, ничего не просил, а забился под батарею и вид имел обреченный. И тогда его забрали в дом. Он, точнее, она мелко тряслась, то ли от холода, то ли от слабости, ела неохотно и выглядела жалко и очень несчастливо.
Через пару дней мама стала жаловаться мне по телефону, а маме уже за восемьдесят, что котенок ей мешает, что теперь она все время боится наступить на него или упасть, а падать ей очень противопоказано. И что Лёня тоже недоволен, и к тому идет, что кошечку они подкормили, обогрели, а теперь надо ее завезти куда-нибудь подальше, может, добрые люди и найдутся. А я почему-то встал на защиту кошки — просил их не выбрасывать ее, обещал, что они быстро к ней привыкнут и потом не пожалеют. В общем, Муся осталась у моих.
Весной над ней опять сгустились тучи. Люда выращивала дома на подоконниках рассаду помидоров, огурцов и прочего для дачи. А Муська окрепла, подросла и, как все нормальные кошки в этом возрасте, носилась по квартире, как реактивная, притом носилась во всех трех измерениях. То есть по обоям, шторам, по окнам и шкафам. Рассада быстро кончилась. И опять я вмешался, утешал сестру и защищал кошку.
Третий раз мне пришлось выступить уже на защиту ее детей. Муся где-то нашла себе кавалера, и тот ее полюбил. А как же было не полюбить — очень милая кошка, изящно сложена и ласкова, плюс умна не по годам. Когда она ночью тихо-тихо привела четверых котят к сестре в ноги под одеяло, мои орловцы впали в панику и собрались их утопить. Я не зря говорил, что они не кошатники, опыта в таких делах никакого. Я заклинал их не брать грех на душу, а повременить месяц, дать в газету объявление — и котят разберут. Так и получилось.
Теперь они с восторгом и тоской вспоминают, какие чудные были у них котятки, как Муся ухаживала за ними, как обнимала и вылизывала, как приучала их к чистоте, даже носила каждого в туалет.
Теперь даже представить невозможно, как раньше они жили без этой кошки. Мильон восторгов, именины сердца. И когда они говорят о ней, то светятся. Честно. А говорят много. Чего стоят одни рассказы о том, как Муся на даче постоянно приносит пойманных мышей и кротов. Живыми. И сдает их Лёне с Людой. Лёня говорит, она их на “Вискас” меняет, по весу.
И вот пришла пора познакомиться с Мусей и мне. Я приехал, пришел в дом. Пока мы с родными целовались-обнимались, она лежала на диване и как будто дремала. Я поздоровался и с ней, но без фамильярностей. А минут через десять Муся забралась в мой раскрытый чемодан и разлеглась там. Я понял, что мы друзья и она приглашает меня тоже не стесняться.
И вот мы сидим и все рассуждаем, надо ли забрать с улицы голубя, Муся вернулась. С этим самым голубем в зубах. И положила его на половик перед нами.
Переполох, ахи да охи, смех. Голубя отнесли на балкон, положили на тумбочку. Муська пришла, глянула, как он там, и ушла. Птица сперва лежала на боку. Мы так и не поняли, что с ней. Крылья целы, крови нет. Лапы тоже в порядке. Потому что через пару часов голубь лег уже нормально, на живот, и забился в угол — ночевать устроился. Ведет он себя прилично, лишь периодически корябает когтиками по тумбочке, устраивается поудобней.
Рядом с ним плошка с водой, плошка с зерном, пепельница. Впрочем, пепельница наша с Лёней. Но мы ее подальше от голубя держим. Что ж мы — не понимаем? Хотя был у меня когда-то кот, который любил стырить из пепельницы окурок, зажать его в зубах и пройтись по квартире, как писал классик, эдаким кандибобером. Но это уже совсем другая история. Не про умную Мусю, спасителя пернатых.
Ваш Игорь Дылёв.
Берегите птиц от пожара!
