Меня Марк Твен смутил. Даже обидно стало, как это я сам раньше не додумался до такого. И ведь сколько раз глазел на работы мастеров Возрождения, чем-то восторгался, что-то пытался понять, где-то недоумевал, а вот суть так и не уловил. Все же голова моя пропитана стереотипами, как печень алкоголика спиртом.
Твен попал в Европу (читайте «Простаки за границей») и сразу заметил, что все великие художники эпохи Возрождения, которыми мир не устает восторгаться, изображали в основном сильных мира сего — библейских и реальных. Твен говорит о том, чего я раньше не встречал в откликах и статьях на темы искусства, — о мелком подобострастии великих творцов и тошнотворном восхвалении ими знатных покровителей, о том, что «некоторые из художников заходили слишком далеко, подменяя признательность преклонением перед богатым патроном». Вот ход мысли поистине свободного человека.
И в самом деле, картины мастеров, точнее, их сюжеты, не отличаются разнообразием — святое семейство и десяток-другой популярных святых в разных позах. Зато свежесть вносит присутствие на этих картинах пап, дожей, князей, герцогов и прочих заказчиков. Например, волхвы поклоняются младенцу Иисусу, а в сторонке одобрительно улыбается венецианский дож (запамятовал имя-отчество). Это от Тинторетто. А может, и от Веронезе. Хотя, скорей всего, оба написали нечто подобное. Или великий Рафаэль гениально изобразил Мадонну с маленьким Иисусом и тут же в уголке приткнул восторженного папу Сикста какого-то. Одним словом, даже самые великие мастера занимались откровенным пиаром, восхвалением своих спонсоров.
Жил-был при советской власти такой художник Налбандян. И знаменит он был тем, что писал постоянно портреты Леонида Ильича Брежнева. И публика относилась к нему соответственно — иронично, а то и презрительно. Да он и не был первым! Как можно всерьез принимать придворного художника? Как можно всерьез принимать придворного композитора? Или корпоративную радиостанцию… Или правительственный канал телевидения… А вишь ты, не все так просто. Если пиарщик талант, гений, он берет за душу, и ему все прощают. Мой любимый Вивальди, кажется, тоже служил при дворе какого-то монарха.
Увы, если бы не папы римские, скольких работ Микеланджело и Рафаэля мы бы так и не увидели. Как не увидели многих работ Леонардо да Винчи. Потому что он просто поздно приехал в Ватикан и все подряды были розданы первым двум. Так говорят одни историки. Другие же считают, что папа не давал работы Леонардо ввиду его необязательности. Увы, был грешен гений, был. Возьмет аванс за фреску какую-нибудь, а сам давай год-другой лягушек резать или вертолет конструировать. Вот заказчики уже и боялись с ним связываться. Герцог Миланский двадцать лет ждал, когда Леонардо ему лошадь изваяет, даже войной на Флоренцию ходил по этому поводу, а дальше моделей сфорцы дело не сдвинулось. Зато модели, говорят, получились исключительной красоты.
По этому поводу не могу не вспомнить председателя нашего Союза журналистов, который говорит, что настоящий журналист и деньги за заказную статью возьмет, но и статьи не напишет.
Если бы я был художником, я бы написал большую картину маслом, где наш главный министр советует Петру Первому прорубить «окно» в Европу и даже подает ему топор. Или сделал бы римейк «Покорения Сибири Ермаком Тимофеевичем», но над всей картиной парил бы главный министр и одобрительно кивал. Любая наша партия отвалила бы мне за эти полотна столько денег, что я про кризисы забыл бы навечно.
Хотя, боюсь, Марк Твен тогда вышел бы из могилы и дописал бы пару строк в свою книгу, и со мной бы он уже не миндальничал.
И еще интересно… А сколько же талантливых художников в те далекие времена так и остались безвестными по причине того, что денег не брали за откровенный пиар?
Сомневайтесь!
Мысль недели: Молчащая женщина неуязвима.
