Во вторник, задолго до десяти утра, около городского суда появились наряды полиции и Росгвардии, и еще довольно много людей. В этот день в суде начали рассматривать дело о самом резонансном ДТП этого года — об аварии, которая произошла ночью 23 мая на Белореченском путепроводе. Тогда при столкновении автомобилей «Мицубиси Паджеро» и «Сан Йонг» погиб 20-летний Сергей Марченков, тяжелые травмы получила 18-летняя Виктория Смирнова.
Смерть по неосторожности
Из-за коронавирусных ограничений в зал заседаний апатитского городского суда кроме подсудимой, ее адвоката и заместителя прокурора города, представляющего государственное обвинение, пустили только потерпевших — ими признаны мама Сергея Марченкова и папа Вики Смирновой, их представителей, а также близких родственников. Для обеспечения гласности судопроизводства на заседании разрешили присутствовать прессе. Кстати, ни одна из сторон не была против фото- и видеосъемки процесса, что случается довольно редко.
А теперь — только о том, что говорили в суде. Опущу чисто процессуальные моменты, отмечу только, что за некоторое время до заседания соглашение между подсудимой и нанятым ею адвокатом было расторгнуто, насколько нам известно, из-за финансовых проблем. Так что в суде ее интересы представлял защитник по назначению. Перед судом она предстала в статусе разведенной женщины, имеющей на иждивении 11-летнего ребенка. В суд пришла, опираясь на костыль — травмы, полученные в ДТП, все еще дают о себе знать.
Итак, государственный обвинитель зачитал обвинительное заключение, при этом из этических соображений не стал перечислять повреждения, которые в аварии получили Сергей и Вика. Суть заключения такова: подсудимая, нарушив пять пунктов правил дорожного движения, «не предвидя наступления общественно- опасных последствий своих действий, которые при необходимой внимательности и предусмотрительности должна была предвидеть, проявляя тем самым преступную небрежность», выехала на встречную полосу, где врезалась в автомобиль. А если еще короче, обвиняют ее в том, что она, находясь в состоянии опьянения, совершила ДТП, в результате которого один человек получил тяжелые травмы, еще один погиб.
Надо было запомнить
После уточнения некоторых деталей, судья дал слово участникам процесса, в первую очередь, потерпевшим.
— В ту ночь я работала — у нас удаленка, — сказала мама погибшего парня Елена Колычева. — Услышала как во дворе собака залаяла. Выглянула в окно, а там друг Сергея мечется. Я его спросила, что случилось. Он сказал, что Сергей попал в аварию. Ну, для меня авария — это машину стукнул и все. Вышла, спросила: «Довезешь?», говорит: «Довезу». Собралась, побежала к воротам, и там он мне сказал, что Сережа погиб. У меня тогда не было осознания, что он действительно погиб, думала, мальчишка ошибся…
Приехали на место. Я не понимала, что там за куча машин — спецтехника стояла. Нашу машину я даже не узнала, мимо пробежала, она была какая-то маленькая, спрессованная. Мне навстречу бежали сотрудники служб, медики и кто-то кричал: «Это не он, он не виноват!»…
Я подошла к машине. Там лежал сын. На заднем сидении…
Медики предложили помощь, уколы — я отказалась. Я осознавала то, что нужно все знать и все запомнить, как бы это ни было страшно, и потом вспоминать. Я просила медиков подойти еще раз к нему и проверить, посмотреть, может они все-таки ошиблись…
Потом ко мне подошел следователь, спросил, знаю ли я пассажирку. Я тогда не знала, мало ли кого из друзей Сергей мог везти.
Минут через 15 решила позвонить кому-нибудь из близких. Бабушек сразу отмела, потому что сообщи я им такую новость, у них было бы плохо с сердцем. Позвонила дочери, мужу и подруге. Дочь живет в Санкт-Петербурге и она была со мной на связи до того момента, пока на место не приехала подруга. Муж был на работе. Я долго не хотела ему звонить — он первый день как вышел из отпуска, знала, что обязательно сорвется и приедет, а ему нельзя. Он все равно приехал…
Я увидела, как из машины вырезают и вытаскивают подсудимую. Чтобы не сорваться, руки в карманах держала, подошла и спросила ее: «Ну что, доездилась? Ты убила моего сына». На что ответом была совершенно осознанная улыбка, потом она показала средний палец. У меня не было слов… Я подняла глаза на всех, а они молча смотрели на меня. Я развернулась и убежала к сыну, и стояла там, пока его не достали…
Доставали его очень долго. Уже и муж приехал, ему пришлось руководить этим процессом, так как спасатели были очень молоды. Тело все переломанное, они испугались и не могли его достойно вытащить, поэтому делал это муж, они ему помогали. В это время подруга прижала меня к перилам, чтобы я этого всего не видела. Так закончился тот день…
Отвечая на вопросы государственного обвинителя, Елена Валерьевна рассказала, что машину они с мужем подарили сыну на 18-летие. Сергей ее очень хорошо содержал — холил и улучшал. Также, по ее словам, сын был очень аккуратным водителем, всегда чувствовал ответственность на дороге, особенно за пассажиров.
Заместитель прокурора попросил уточнить положение тела Сергея в машине, ведь Елена сказала, что он находился на заднем сидении, а это не стыкуется с положением водителя.
— Удар был очень сильный, машину настолько сжало, что торпеда переломала ему все ноги, кроссовки остались на педалях, а его откинуло назад. Он как будто просто прилег. До сих пор кроссовки там…
Он был…
— Как, по вашему мнению, надо наказать подсудимую, если суд придет к выводу о ее виновности? — задал обязательный вопрос гособвинитель.
— Я не юрист и мне сложно судить, — говорит Елена Колычева. — Но, знаете, чем меньший срок дают пьяным убийцам, тем больше их на дорогах. Пока им будут давать минимальные сроки и отсрочки, они так и будут садиться за руль.
— Но все же строго, не строго или на усмотрение суда?
— За жизнь ребенка, который за свои 20 лет сделал столько, сколько не каждый взрослый сделает… Как можно за его жизнь наказать? А за здоровье Вики? Конечно, строго.
Потом, по просьбе своего представителя, Елена Валерьевна рассказала о сыне. А о нем эта безусловно сильная и мужественная женщина без слез говорить не смогла.
— Он был замечательным, у нас были теплые, хорошие отношения… Очень заботливый, он опекал нас всех. Я не знаю другого человека, который так бы относился к своим бабушкам-дедушкам. Надо бабушке в Мурманск на обследование, на прием — отвезет и привезет. Он всегда и всем спешил на помощь. Когда он резко срывался из дома и я спрашивала, куда — говорил: мне надо помочь. Занимался велоспортом, ходил в цирковую студию. Повзрослел, пошел в танцевальный коллектив «Заполярье», там стал солистом. Городские праздники и мероприятия не проходили без его участия. Его по выступлениям знают жители города. Мне и сейчас пишут все участники коллектива. Все плачут до сих пор.
Он был волонтером, помогал на любых городских соревнованиях. Замечательный друг. Сейчас нас поддерживают его друзья и я понимаю, что у плохого человека не могло быть таких хороших друзей. Они окружили нас такой заботой! И я вижу, что все до сих пор страдают.
Младшим детям без него плохо. Знаете, я недавно компот варила, а младший сын увидел и спросил: «Мама, у нас похороны или поминки?» Так не должно быть! Утром приходит сын и говорит: «Ты ночью плакала, я слышал». Так не должно быть! Сестра, которая была очень с ним близка, они как близнецы, несмотря на разницу в возрасте, поседела от переживаний. Так не должно быть! Мы потеряли очень хорошего человека.
Учеником он был очень благодарным. После окончания школы каждый год поздравлял всех педагогов в День учителя, 8 Марта. В мечтах у него было продолжить учиться, а в шутку говорил — пойду в правительство.
Делая добрые дела, он получил вот такое наказание…
До судебного разбирательства мама Сергея заявила гражданский иск о возмещении морального вреда в размере двух с половиной миллионов рублей. В суде она это требование подтвердила, признав, что не уверена в том, что подсудимая его оплатит.
Глаза в глаза
Елена Валерьевна впервые после аварии встретилась с подсудимой только в зале суда. По ее словам, она ее видела исключительно на экране (эфиров было несколько — на федеральном канале ТВ и в местных пабликах). Именно там подсудимая приносила извинения потерпевшим, и, как сказала в суде Елена Колычева, она благодарна за то, что та не пыталась делать это лично — это было не нужно. Но, по предложению своего адвоката, подсудимая решилась в зале суда.
— Я просила прощения и на видео, и звонила, но трубку никто не брал, sms писала, — сказала подсудимая.
— Все это было на камеру, не искренне! — вставила реплику Елена Валерьевна.
— Я готова принести извинения, — продолжила подсудимая, опустив глаза в пол и вытирая слезы.
Я знаю, что Елена Валерьевна боялась сорваться во время суда, но в этот момент, буквально на несколько секунд, ее эмоции победили выдержку.
— На меня смотри! — воскликнула она.
— Я прошу прощения, — ответила подсудимая, уже глядя в глаза Елене.
— За что? — это был последний крик души матери, похоронившей сына. Потом Елена Колычева каким-то чудом взяла себя в руки и дослушала извинения.
— За такую трагедию, — продолжила подсудимая. — Я, конечно, этого не хотела, как и любой нормальный человек. Также приношу извинения родителям девочки. Простить меня никто не сможет, но мне с этим жить.
Отец Виктории был не так многословен. Он рассказал, что дочь до сих пор находится в бессознательном состоянии (напоминаю, с момента ДТП прошло чуть больше полугода — А.Г.) На прошлой неделе ее привезли из Санкт-Петербурга домой, а точнее в апатитско-кировскую центральную городскую больницу. По словам мужчины, врачи оценивают ее нынешнее состояние как тяжелое, и о восстановлении Вики нет никаких конкретных прогнозов.
Как говорит мужчина, до аварии дочка была активной девушкой, занималась спортом, участвовала в волонтерском движении, училась отлично — школу окончила с золотой медалью, собиралась поступить в вуз и стать педагогом. Семья Вики тоже заявила гражданский иск о возмещении морального вреда на сумму в два миллиона рублей. Эти деньги, по словам отца, необходимы для лечения и реабилитации девушки.
Первый день рассмотрения этого дела был крайне эмоциональным и не только из-за показаний родителей пострадавших. Подсудимая во время заседания как будто ушла глубоко в себя, не особо слышала и осознавала происходящее. Так ли это, мы, возможно, узнаем во время следующего заседания, назначенного на 8 декабря.
