Плохо слышно

12 июня группа горожан, не относящих себя ни к какой зарегистрированной партии, проводила возле “Атлета” антикоррупционный митинг. К четырем часам сюда пришли люди: было много знакомых, были приезжие из Кандалакши и Полярных Зорь, были пенсионеры, молодежь, рабочие, школьники и полицейские. Никто не ругался, не дрался, да и радикальных призывов не звучало. Вовремя начали, вовремя закончили. Словом, прошло все по-домашнему, тепло. Правда, слышно было плоховато — не каждый вступающий справлялся с мегафоном.

Нас, как СМИ, здесь и отругали, и похвалили. Хвалили за то, что мы напечатали новость о предстоящем митинге. Ругали за то, что о происходящем промолчим, или дураками митингующих выставим. Но мы не будем делать ни того, ни другого. Обойдемся цитатами.

 

Организатор митинга:

— Сложно что-то забрать у человека, у которого и так ничего нет. Поэтому мою заявку на проведение митинга и одобрили… Что такое коррупция? Это моральный порок общества, разложение. Что порождает коррупцию? Дефицит и диалектика старого мышления… Население с Севера вынуждают уезжать. Но нас должны переселять, а не выдавливать!

Мужчина с флагом РФ:

— Вот говорят, на протестные митинги ходят одни школьники. Но нет! Мы не кучка безмозглых детей, мы взрослые люди, которые на производстве отработали. И недра принадлежат нам!

Бабушка:

— Закон о борьбе с коррупцией должен работать. Заворовались чинуши! Нет денег на лечение больных, на детей, на пенсии. Как пополнить бюджет? Да просто все украденные деньги надо забрать и вернуть в бюджет. А тех, кто ворует, в тюрьму сажать.

Молодой человек:

— Присваивать общее в свой карман может только тот, у кого недостаток воспитания. И вседозволенность. Аполитичность граждан позволяет все это.

Пенсионерка:

— У меня сын учился на юриста и вот уже пять лет не работает — без стажа никуда не берут. Мне доплату к пенсии сняли, а ведь я 35 лет на одном производстве отработала… Никто не решает проблем — только делают вид.

Мальчик Сережа:

— Я плакат рисовал втайне, под кровать прятал. А сейчас телефон отключил, чтобы родители не искали. Они мне вчера весь вечер объясняли, кто в стране плохой, а кто — самый лучший.

Девушка Настя:

— Зачем я пришла? Не хочу, чтобы коррупция украла мое будущее. Хочу, чтобы у меня были деньги, и я не “держалась” бы. Папа мне сказал: “Я тоже ходил на митинги за Ельцина, сделал свою ошибку. Теперь твое время сделать свою”.

Юноша в очках:

— Я не взрослый, как видите, и не эксперт. Но я знаю, какие у нас в стране маленькие зарплаты, стипендии и пенсии. А по статистике 82 процента россиян считают себя счастливыми. Вам это не кажется странным?

Мужчина:

— Что будет делать правительство со страной, где все бедные? Со страной, откуда молодежь разъезжается? Если население будет пассивно к своей судьбе — будущего не будет никакого.

Галина Ивановна и Валентина Алексеевна (по очереди):

— Мы в 90-е проспали страну, а вам теперь расхлебывать. Думали, лучше будет, а что получилось? Разрушили все, а никакого плана, что дальше строить, как не было, так и нет. Что же это за хозяйствование? Тут как в семье — должен быть общий план действий.

Мы-то ладно, на пенсии, а вы, молодые? На что вам жить? Вот учишь детей, образование даешь, и куда им потом? Где работать? В пропасть катимся… Или еще позорище — детей больных лечим, по сто рублей собираем с народа. Видано ли такое?

Александр:

— Пока шел сюда — не чувствовал никакой надежды на будущее страны. А тут вижу, молодых сколько — и понял: есть надежда…

Молодой парень:

— Зачем смотреть на государство? Посмотрите вон налево — недострой виднеется… На дворы свои посмотрите, на подъезды. Кругом разруха. Вот дороги — каждый год ремонтируют, не могут раз и навсегда хорошие сделать. Почему? А невыгодно! Вообще, люди боятся говорить, что думают. Сегодня вот мало сюда рабочих пришло, они боятся, что узнают и уволят.

Девушка:

— Я не “за” и не “против” Навального, но у меня чувство незащищенности везде. Считаю, что власти посягнули на самое важное — человеческое достоинство. На митингах в крупных городах что делается — невозможно смотреть! Это волнует меня больше, чем коррупция. Про деньги все ясно, и я даже готова многое понять и принять, но такого отношения к людям я принять не могу.