Как вступит в голову что-нибудь, так хоть под лавку лезь, да ведь все равно не спрячешься. От мыслей. От глубоких.
Например, несколько дней размышлял над вопросом: какого рода “олазоль”? Лекарство такое. Думал, думал, пришлось в Сети смотреть. Поскольку в словарях это слово не попадается, заинтересованные лица (такие же ненормальные, как и я) решили идти от прецедентов: “аэрозоль”, “полироль”, “пароль” и тому подобное — мужского рода, значит, и наше созвучное лекарство — мужского. Я принял эти рассуждения и успокоился, и больше глупый вопрос мне не муляет.
Ой, простите этот украинизм, но в русском языке нет слова, полностью ему соответствующего. Муляет: трет, колет, давит, мешает, раздражает, досаждает и т. п., притом не важно — в сапоге или в голове. Вот и пользуюсь порой своим вторым языком. Не в обиду украинцам, пользование обоюдостороннее. Когда говорю по-украински, применяю наиболее удачные русские слова, например: “Крым наш”.
Теперь про “Мастера и Маргариту”. Перечитал на днях. Точней — переслушал. У меня замечательная запись — Клюквин, Суханов и Дарья Мороз. Чудесно начитали. Но и тут я без претензий не остался.
Вспомните: во второй главе, по пути Пилата и его свиты к площади “кавалерийская ала, забирая все шире рыси, вылетела на площадь, чтобы пересечь ее в сторонке”… И вот тут мои уши резануло: чтецы произносят “алА”, то есть с ударением на втором слоге. Я чуть не расстроился. Это слово я встретил впервые именно у Булгакова и всегда в голове слышал его как “Ала”, а теперь что же? Неужто чутье подвело? И опять нырнул в “Википедию”… Ха-ха! Ударение обозначено на первом слоге. А если, как у них, на втором, я уже не вижу красоты и четкости картинки. Словом, нечеткие пацанчики на лошадках получаются.
Еще одно ударение муляет мне — чтецы произносят “ЕршалАим”, ударение на третьем слоге. А я привык, что — на последнем, то есть по аналогии с “Иерусалим”. Как-нибудь и здесь докопаюсь до истины.
Продолжим ту же тему. Не нравятся мне иллюстрации, графические или фотографические, к “Мастеру и Маргарите”. Да если быть честным, мне и экранизации романа не нравятся. Ни наши, ни польские, ни даже итальянская. Можно было бы допустить, что причиной тому лишь моя зловредность, ан нет. Фильм “Собачье сердце” потрясающе перенес повесть Булгакова на экран. Порой кажется, экранная версия Бортко превосходит книгу. А вот фильмы по “Мастеру и Маргарите” в лучшем случае оставляют меня равнодушным. Может, потому, что герои очень уж неординарны. И не только внутренне, по содержанию, но и внешне. Коровьев на экране, в рисунках, на фото отталкивает и ни в чем не убеждает. А ведь по книге он обаятелен. Как обаятелен Азазелло, несмотря на его бандитскую, по первому мнению Маргариты, рожу. Про кота уж и говорить нечего. Ну, казалось бы, кот большой и черный, упитанный… Так почему же у художников он получается похожим на бездарную куклу из “Детского мира” образца пятидесятых годов или на старую потертую горжетку?
Опять же вы скажете: я вредничаю. Может быть. Но я вам еще раз честно скажу: однажды я видел потрясающие иллюстрации к “Мастеру и Маргарите”. Их сделал апатитский художник Евгений Дмитриев. Тридцать лет назад я познакомился с Женей и писал о нем. Увы, не помню, где он работал, но главным для него были резьба по дереву и рисунки тушью. Десятка два-три листов иллюстрировали его видение героев романа. Увы, я почти ничего уже не помню. В памяти всплывает лишь крест и Иешуа на нем. Потрясающий рисунок. Смотришь на скупые черные линии по белой бумаге и чувствуешь, как солнце сжигает все вокруг, как мучается человек на вершине креста, понимаешь, как это страшно… Потом Женя умер. Жена и дочь его уехали. Где теперь рисунки?.. А я ведь фотографировал их… Мы выставку делали… Может, кто-то что знает? Отзовитесь, пожалуйста.
Вот такие мысли шарахаются в моей голове. И иногда мне с ними интересно.
Ваш Игорь Дылёв.
Рассуждайте!
Мысль недели: У дурака и счастье глупое.
