По телевизору на разных каналах сменяют друг друга сюжеты: там не пропустили “скорую” и умер пациент, тут избили врача. А сколько роликов в Интернете!.. Люди снимают, как ждут врачей, а те все не приходят, помощь не оказывают. Другие люди смотрят и верят. Они даже не пытаются, даже не хотят разбираться, просто верят: врачи плохие, лечить нас не хотят, медсестры все — хамки, по первому зову к нам не бегут.
Такое чувство, что кто-то целенаправленно ведет против медиков информационную войну. Потому что это не в одном каком-то городе происходит, а по всей стране.
Я почему об этом пишу? Разговаривала вчера со знакомой, она медсестра. И все, что написано выше, не мои, ее слова. Накипело, что называется. Два часа разговаривали, не могли остановиться, и хорошее вспомнили, и плохое, и как раньше было.
Она мне и говорит:
— Знаешь, я вообще перестала понимать людей. Вот поступает не так давно к нам молодой мужчина, сорока еще нет. У него пневмония, ему три недели положено лечиться, антибиотики по часам. А он что делает? Он таксовать из больницы бегает, “время — деньги” у него, понимаешь! И никто ему не указ, ни я, ни врач, ни больничный режим. Вот так он три недели у нас “лечился”, выписался и через три дня — обратно. Скажи, кто виноват? Врач его плохо лечил? Я плохо уколы ставила?
Или как можно получить в пятницу экстренное направление на госпитализацию, а в больницу прийти в субботу вечером? Да, недавно была такая пациентка. Всю душу вымотала: почему мне капельницы не ставят, уколы не делают, врач не приходит? Пакет лекарств нам принесла, лечите, говорит. Объясняю, что давать лекарства, которые врач не назначил, просто не имею права. По закону. Человек меня не слышит, считает, я капризничаю. Я во всем виновата, понимаешь? Что стены облуплены, что врачей не хватает и санитарок. Вся страна от оптимизации страдает, а я виновата. Она мне говорит: не буду у вас лежать. И уходила, когда захочет, приходила, когда захочет. А у меня 35 капельниц, график, как железнодорожное расписание. Больные тяжелые, которым уход нужен, сестер палатных не хватает, тут кого-то покормишь, там присмотришь.
Тут я приятельницу остановила:
— Ты говоришь, о вас без разбору плохо говорят, а больные тоже, получается, все противные?
— Больные — они разные, конечно, — отвечает. — Как и среди людей, в любом народе есть подлецы, есть герои. Но существуют типичные случаи и определенные категории людей.
Больше всего претензий и недовольства почему-то мы получаем от женщин лет 50-60 и их родственников. Самая благодарная часть — очень старенькие бабулечки и дедулечки и те, которых называют асоциальными — пьющие, бичи. Тем все нравится: у нас же помоют, подстригут, накормят, полечат. А старики, они любому вниманию рады, им иногда помощи ждать просто неоткуда. В больнице помогают, боль снимают, и хорошо. Не поверишь, но перед праздниками, особенно новогодними, старичков в больницах становится в разы больше. Да кто же знает почему? Может, мешают родственникам праздновать, может, боятся с ними на праздниках остаться. Или среди людей хотят побыть, если одинокие…
Меня поражает — людьми люди быть перестают. “Я” одно на уме, только сами собой интересуются. То персональных санитарок требуют, то желают, чтобы ты у их постели сидел, пока капельница не закончится. Мы же не прислуга, у нас есть еще работа, которую мы обязаны выполнять. Даже если ты все делаешь быстро, правильно, с улыбкой, бывает, простого “спасибо” не услышишь. Нам ведь и добрых слов порой хватает, чтобы, как цветку, расцвести. И как ни бейся, объясняя, не хотят ничего слышать, зарплатой укоряют еще. Министр наша вообще считает, что настоящего медика зарплата не должна волновать, для него главное — профессиональная самореализация. Странно, не сказала, что нам вообще зарплата не нужна. Между прочим, две из трех медсестер подрабатывают, где могут, до основной работы или после. Ведь их дети не знают ничего про самореализацию…
Вот такой у нас вышел разговор.
Я понимаю ее. И знаю, что она поговорит-поговорит, а потом будет так же терпеливо выполнять свою работу, которая как железнодорожное расписание. Однажды ее терпение иссякло — ушла в торговлю, но вернулась. Она хороший специалист и человек хороший. Действительно, просто накипело, нахлынуло, все разом обрушилось. Люди в больницах не только лечатся, они там, бывает, умирают. И у нее на руках умирали. Это страшно, правда.
Медики окружают меня всю жизнь. Бабушка по отцу была сельским фельдшером, на три деревни — одна. На телеге, попуткой, а то и пешком к больным ходила. Дело было в Кузбассе, а там не только шахты и металлургические заводы. Там колхозы и поля, бездорожье, зимой холод, летом жара. И переломы, и травмы, и роды, и детские болезни — чего только в ее практике не было. Врачами работают моя тетушка, близкая подруга, сразу несколько хороших знакомых. Врачи много лет лечили меня, моих родных. Мне довелось лежать в больницах разных городов, областей и республик. Да, везде бывают непрофессионалы и грубияны, хамы и стяжатели. И в прекрасной детской больнице поволжского мегаполиса мне приходилось успокаивать среди ночи подгулявший медперсонал, шумно праздновавший чей-то юбилей. За что меня с ребенком, к слову, грозились выписать досрочно.
И точно так же, от Мурманска до Сибири, работают в больницах удивительные люди, настоящие профессионалы, тонкие, образованные, душевные, хотя, бывает, строгие с виду и требовательные. По сей день я желаю здоровья и счастья доктору Наталье Николаевне. Она и сейчас работает в той же самой больнице, где я ночных гуляк окорачивала.
На каждый неприятный больничный случай я могу вспомнить, по меньшей мере, один замечательный. Доктор, которая каждое утро заходила в палату со словами: “У вас все плохо” и “Вы сделали ребенка инвалидом” — довела меня до невроза, но именно там, в этих же стенах работали исключительные медсестры, заботливые, внимательные. Одна из них на выписке тихонько шепнула мне на ухо: “У вас все идет отлично. Только не попадайте к нам больше”.
Другой город, другая больница: молоденькая медсестричка, девчонка, зло кричит: “Что вы лезете все время, вы что, не видите, я занята, вы же не одна здесь!”. Конфликт неизбежен? Да. Но через день моя родственница, на которую кричала сестричка, говорит ей: “Вы такая молоденькая, жизнь у вас впереди длинная. Научитесь вы людям с улыбкой отказывать, а то это пытка будет, а не работа”. И оказалось, девчушка третий день ходит на работу с температурой, потому что персонала не хватает. Больше они не ругались.
А вот — областной центр. Переполненная больными, обожаемая моя нейрохирургия.
— Что, болит? Вы уж потерпите, сейчас укольчик сделаем, полегче станет. Ночь поспите, а завтра доктор вас прооперирует, и все закончится, — приговаривает медсестра, ставя мне укол.
Она лишь на несколько лет старше, но во мне просыпается маленькая девочка, которой очень-очень хочется, чтобы все, как в сказке, сбылось.
— Правда-правда?
— Конечно, правда-правда! У нас отличные врачи, не сомневайтесь, все сделают, как надо, и болеть не будет.
Я засыпаю, а утром, как на праздник, еду на операцию. И все сбывается. Да, как в сказке.
Не так давно обсуждали мы проблемы взаимоотношений врачей и пациентов с человеком, который живет в этой профессии больше четверти века. Он считает, что 90 процентов “медицинских” жалоб имеют одну причину: люди не умеют общаться, не могут или не желают объяснять и слушать. И врачи, и пациенты. Если, говорит он, к диалогу подготовился, разговариваешь с больным или его родственниками от души, можно донести любую информацию, погасить любой конфликт. Беда только, что никто будущих медиков этому в институтах и училищах не учит. А нужно готовить, как переговорщиков в силовых и дипломатических структурах. Пациент тебе может достаться и асоциальный, и необразованный, и дурно воспитанный. Твоя задача — найти подход. И одновременно даже самый лучший врач не сможет помочь человеку, который видит в нем врага и не доверяет. Огромный залог успешного лечения, когда врач, медперсонал, больной и его родственники — сотрудники. Тогда и лечение идет лучше, и выздоровление — быстрее.
Это правда, попробуйте. Давайте останемся людьми…
Лидия Прокофьева, Апатиты.
Озлобленные пациенты и недовольные медработники — результат оптимизации.