I
“Вчера разговаривала с медиком, с человеком, который в апатитской больнице работает тридцать лет. Вспоминали “Зеленую больничку” на Белоречке и тех, кто спасал, лечил, вытаскивал: Ветрова, Нечаева, Подрезову, Егоренкова и других. Тех, кто к сложному больному мчался ночью из дома, невзирая, сколько ему заплатят по табелю за “экстренный вызов” и заплатят ли. Тех, кто нес из дома дефицитный в те годы коньяк и поил совсем ослабших, по чайной ложечке, чтобы аппетит проснулся и человек хоть что-то съел бы.
Тех, кто нес из дома куриный бульон, одежду, обувь — тем, у кого нет родных, тем, кого сегодня называют “социальным дном”…
И медик мне говорит: “Когда я рассказываю эти истории молодым, некоторые пожимают плечами и спрашивают: “А зачем?” Зачем вы мчались, лечили, несли… Вам-то что?” И медик подытожил: “Знаете, мы ведь тогда лечили больных. А сегодня вместо больных — пациенты, их мы не лечим, а оказываем услуги. И раньше больной шел к врачу, веря, что его вылечат. Теперь не идет — не верит…”
Я задумалась. Вот в Апатитах который уже январь тяжелая ситуация с пневмонией. Болеют взрослые, запускают болезнь, в больницу не идут. Не верят в помощь? Скорее всего. Ведь врачей, которых знали и уважали в городе, больше нет — ушли на пенсию, уехали, умерли. Новые не приехали — такие, у кого не только знания и навык, а еще и бешеная, всеподавляющая цель: вы-ле-чить.
И вот еще что. “В жизни нет ничего важнее, чем то, как ты делаешь свою работу. Ничего нет. Это самое главное. И твоя сущность проявляется именно в этом. Такова единственная мера ценности человека”.
Слова не мои, но я — согласна.
Наталья Чернова.
II
Когда-то в нашей больнице был детский травматолог…
Моей дочке лет пять, она совсем неудачно падает на катке и сильно ударяется локтем о лезвие конька. Сразу отвели в больницу. Там — рентген, дежурный травматолог, молодой и уверенный в себе, изучил снимок, осмотрел Катьку и поставил диагноз: ушиб. Два-три дня мы ждали облегчения — тщетно. И я позвонил в больницу детскому травматологу Дудкину, про которого слышал много хорошего. Без лишних слов он сразу сказал: приходите. Пришли, разделись в гардеробе, поднялись в отделение. У Кати рука на перевязи из платка. Заходим в ординаторскую, и доктор Дудкин только глянул на ребенка и через всю комнату задал мне вопрос:
— Что же вы с переломом без гипса ходите?
Для меня до сих пор тайна, как он на расстоянии увидел перелом. А молодой подающий надежды доктор хоть смотрел и щупал, внимательно разглядывал снимок, но просто прошляпил трещину в локтевой кости. И с тех пор я про себя называл Дудкина доктором Айболитом. В начале девяностых Дудкины (жена его Нина Александровна работала в больнице операционной медсестрой) уехали на юг, где и живут.
Поверьте, про каждого из врачей на фото я могу рассказать немало историй, ну разве что у Подрезовой не лечился. Но, как всегда, места нет. Они были и есть настоящие доктора, и нам в то время можно было завидовать. А теперь осталось вспоминать. Москва решила, что больница в Апатитах — баловство.
Ваш избалованный Игорь Дылёв.
Мысль недели: Из медицины у нас остался тост “за здоровье”.
Сергей Горенков? Поправьте, пожалуйста.
Сейчас тоже есть хорошие врачи. Как-то Вы всё обобщили.
Всю жизнь вспоминаю с благодарностью врачей — хирурга Подрезову (вы бы только видели, как начинал испуганно бегать персонал отделения перед её приходом — это что-то!! боялись, что за малейший беспорядок грозно взыщет (и взыскивала, только клочки по закоулочкам летели, мы слышали), больным же была — как родная мама, без преувеличений, бережная, умная, заботливая, ездили к ней консультироваться и лечиться из Питера и Москвы, сама видела); инфекциониста Рыкову (в Красноярском крае 2 месяца лечили от желтухи, никак не поддававшейся лечению, из последних сил сбежала оттуда и приехала домой, в Апатиты; Рыкова сразу же определила, что на самом деле — у меня желчнокаменная болезнь, и сняла все безобразия за неделю; великолепных стоматолога Богданова Александра Владимировича (его мостики — созданы на века, моим двадцать лет, а всё как новенькие, т-т-т; стоматолога Кононова Валерия Ивановича (его талант безболезненного удаления любого количества зубов — уникальный, ни разу больше такого не встречала; ощущение, что под его взглядом зубы выпрыгивают из дёсен сами…), терапевта Тинас Наталью Викторовну (вся наша семья лечилась у неё, она помнила все диагнозы наши за 20 лет, все противопоказания, даже не взглянув в карту, красивая, душевная, добрая бесконечно), у ортопеда Тинас Эйно Ивановича не лечились, но восхищённые отзывы о нём слышали многократно. Про врача Нечаева слышала историю — мастер-ремонтник, укладывавшая мне дома плитку, рассказала. Она приехала после 8 классов к брату, он писал, что хорошо устроился. Написанное оказалось неправдой, у брата были проблемы. И тут эта, тогда девчёнка, попала не помню уж с чем, к нашему знаменитому Нечаеву. Выхаживал её, как родную дочку, что-то вкусненькое из дому приносил… А потом, узнав о её ситуации (жить негде, что делать — непонятно, денег нет, город чужой), позвонил и договорился, что её примут в ПТУ посреди года, дадут общежитие. И да, приняли в училище, дали общежитие, получила специальность, замуж вышла, о Нечаеве всегда помнила и каждый раз благодарно плакала. Дааа, замечательные врачи были в Апатитах…
Игорь, Москва здесь ни при чем. Одновременно с Апатитской ЦГБ должны были упразднить Оленегорскую и Ловозерскую ЦРБ. Однако до сих пор здравствуют как самостоятельные юрлица. Причина в нас и тех властях, что поближе.
Врачи хорошие есть. Вот такое отношение к больным поуменьшилось.
Mixail Nikitin bil samim lutchim zavedeutchim v detskom hospital. Rabotaet mnogo i sejchas no v Danii.
Дааа..Галинусанну )))))) до сих пор добрым словом вспоминаю! Спасибо ей большое и поклон!