В начале каждого года мы обычно отводим страницу под неопубликованные фотографии — те, что репортеры “Дважды Два” по разным причинам оставили при себе, а не отдали дорогой редакции. В этом году решили немного отойти от традиции и опубликовать “ненаписанные заметки”. Те, что были в головах или блокнотах, но в свет так и не вышли. Или времени не хватило, или обидеть никого не хотели, или просто жалко было потраченного времени. Так что сегодня предлагаем эксклюзив от писателей — репортеров “ДД”.
Как я не написала про джаз
До сих пор не понимаю, почему меня не тронул концерт выдающейся, экстраординарной, известной американской певицы Sweet Baby J’ai. Осенью она приезжала к нам в Апатиты и дала один-единственный концерт вместе с музыкальным трио Сергея Васильева. Наташа, моя коллега, вместе с которой мы смотрели выступление певицы, объяснила мне, почему я осталась равнодушной — говорит, что я в джазе ни черта не разбираюсь. Я согласна, но добавлю: я не разбираюсь и не принимаю современный джаз.
Когда собиралась на концерт, предвкушала праздник. Как это случилось много лет назад в Кировске, на концерте американской джазовой певицы, звали ее Дениз Перье. Тоже ведь ничего про нее не знала, но минимальные познания в таком музыкальном течении, как джаз, все же у меня имелись. Или я не из города Кировска, где был создан легендарный диксиленд “Норд”? Или я не живу в городе Апатиты, столице джазовых фестивалей Кольского полуострова? В общем, джаз мне даже по душе, хоть и знаний фундаментальных нет.
От Sweet Baby я ждала исполнения любимых классических композиций, фееричных соло и финального джемсейшна со зрителями.
57-летняя Sweet Baby (“сладкая крошка” — прозвище, данное мамой, на самом деле ее зовут Мишель) — певица, композитор, продюсер, аранжировщик, актриса, а также организатор и художественный руководитель ежегодного женского джазового фестиваля в американском Палм-Спрингс. Начитавшись такого, я хотела невероятного исполнения “Over The Rainbow” или “The Man I lovе” или даже “Umbrella”, которую поет американская звезда R&B Рианна.
Но не случилось. Американская гостья исполняла композиции собственного сочинения, которые почему-то совсем меня не заводили. И голос ее мне показался не таким уж глубоким, совсем без бархатных низких нот, характерных для негритянских исполнителей.
Она много говорила, Сергей Васильев, контрабасист, переводил. Она рассказывала о том, что воспринимает себя как тот или другой музыкальный инструмент, когда поет. Говорила, что ее особая любовь — это контрабас и контрабасисты. Она, конечно, поразила тем, что использует в своих выступлениях посторонние предметы, вроде трещеток, деревянных ложек или даже пилы. Но хотелось совсем не этого авангарда, а доброго старого джаза.
Свит Бэби все же исполнила одну классическую вещь — “Somertime”. Но она была так “зашифрована” исполнительской аранжировкой, что без бутылки и не догадаться. А бутылки у нас с собой не было.
Но мы хлопали в конце, вполне искренне. Во-первых, американка выглядела прекрасно — в черном, из легкой ткани, брючном костюме, на ногах — лакированные лодочки, на руках — кольца и браслеты. Во-вторых, человек пел от всей души, музыканты старались. Возможно, если бы они выступали где-нибудь в кафе или клубе, в более камерной обстановке, а не в большом зале апатитского ДК, все воспринималось бы иначе. И голос певицы проникал бы в душу, и не было бы так много пустых мест в зале…
Вот так я и не написала заметку про концерт.
Ольга Щербакова.
Териберка гонит
Как-то раз моя приятельница Надя, человек порывов и активностей, и говорит:
— А мы в Териберке были, на фестивале еды. Это просто невероятное приключение! Красота! Вкуснота! Люди! Воздух, ветер, тундра, солнце! Ах, здорово же!
Думаю, как так, Надя была, а я нет? Тоже хочу тундры в лучах полярного солнца, морского прибоя и необыкновенной еды от московских шефов. Будет фестиваль — поеду во что бы то ни стало.
И вот — август 2016 года, знаменитая команда “LavkaLavka” анонсирует второй арктический фестиваль “Териберка. Новая жизнь”. Чтоб вы знали, “ЛавкаЛавка” — “это социальный проект, направленный на появление в России и мире новой сельскохозяйственной и гастрономической культуры” (так у них на сайте).
Собственно, москвичи — мастера фермерской культуры и новаторской еды — открыли Териберку после “Левиафана” и решили познакомить всех с экзотикой Крайнего Севера, а если все сложится, то и взяться за развитие поселка — открыть там рыбоперерабатывающий или краболовный заводик, или ягодно-грибной, или соляную фабрику, а то и водоросли те же культивировать-перерабатывать. Ну, а чтобы Тариберка зазвучала — проводят там фестиваль, где можно отведать яства, созданные из северных продуктов, а заодно послушать популярных музыкантов.
Словом, я готовилась. Перечитала все источники. Распечатала на шести страницах подробную программу фестиваля. Зарядила фотоаппарат и диктофон. Набросала вопросы организаторам. Убедила друзей, что нужно ехать. За две недели начала искать бронь жилья на ночь — в палатке ни за что! — и попереписывалась, пожалуй, с каждой семьей в поселке, чтобы узнать, что мест нет. Переночевали в Мурманской гостинице, чтобы утром свежими примкнуть к фестивальному веселью. Тронулись.
13 августа дорогу заливали лучи солнца, теплый ветерок играл карликовыми березками. Небывалая красота тундры и зрелище рассыпанных по ней грибников завораживали. Еще больше завораживали синь Баренцева моря и совершенно пустынные пляжи, будто в постапокалиптической Калифорнии.
Все стало меняться после отворотки на Туманный. Куда-то подевалось солнце. Грибники исчезли. Окна в машине запотели. В Териберке мы поняли: хорошо, что взяли шапки. Температура упала, пошел дождь. Мы получили красочную афишу-путеводитель, которую ветер тут же вырвал из рук и унес. Дошли до гастрономический площадки — деревянный прилавок под настилом на четыре места, очередь за бутербродами и кофе, как в лучшие советские времена. Вагончик с олениной был закрыт. Рядом прижимали руками свои сувениры мастера народного промысла.
Дождь усилился. Мы зачехлили фотоаппараты, надели дождевики, съели мокрые бутерброды, глотнули кофе. Дождь полил. Ветер завыл. Мы вместе с остальной публикой бросились в местный ДК. В нем — два зала, каждый рассчитан на полсотни человек. Пришло триста. В дискуссионном пространстве от мокрых курток и сапог валили клубы пара — там всех убеждали получать гранты. В другом зале народ вяло допивал чай-кофе и интересовался: “Как там небо?” Небо злобно хмурилось.
Через полчаса в ДК пришло еще человек двести. Сто из них встали в очередь к туалетам, говорят, унитаза было два, но мы не рискнули проверить. На улице трепало крыши и палатки. Начался шторм. Повалил снег.
Мы смотрели друг на друга с отчаянием. Вновь пришедшие жались к нам, уже нагретым. “Господи, ну что ж так не везет? И для этого кошмара мы пёрли сюда триста километров?” — шепчу подруге. Рядом утирает мокрый нос парень в твидовом пиджаке и оранжевых кедах. “Ха-ха, — с трагической интонацией произносит он. — Я-то пёр сюда из Москвы!..”
— Что там с гастрономическими площадками? — спрашиваем у подошедших.
— Улетело все к чертям! — режут правду-мать они.
— Да они там сокрушаются, что им погода все планы посшибала и всю прибыль похерила! — соообщает кто-то из толпы новости, видимо, об организаторах.
И тогда мы поняли: можно планировать любые новшества в деле развития северных территорий, но начинать надо с главного. Ребята, прежде чем проводить фестивали — стройте крепкий ангар на тысячу человек! Стройте то, что не сорвет и не унесет внезапный августовский шторм на Баренцевом море.
Тут мы с друзьями и еще примерно с сотней таких же отдыхающих вдохнули, набрались мужества и бегом понеслись к своим машинам. Наш визит к Баренцеву морю продлился ровно один час сорок минут.
…Вот так я и не написала репортаж о замечательном фестивале в Териберке.
Наталья Чернова.
