Десант с маникюром

Апатиты. Светлана Соколова — курсант Рязанского высшего военно-десантного училища

Наша газета писала о ней в сентябре прошлого года. Недавно Света приезжала на каникулы в Апатиты. Мы пригласили ее в редакцию поделиться впечатлениями. 

Странно, непривычно, красиво!

Год назад эмоциями от Светиного поступления (напомню, она стала одной из 20 курсантов первого женского взвода училища) и учебы с нами делился ее папа, Сергей Соколов. Светлана к тому времени уже вовсю познавала азы военной службы: училась наматывать портянки, занималась настоящей физкультурой, лежала в траншее, над которой проезжал танк, и даже трижды прыгнула с парашютом. С ней мы смогли пообщаться только в Интернете…

И вот теперь в редакцию зашла красавица блондинка в форме десантника. Странное и непривычное сочетание голубого берета, тельняшки, кителя с юбкой и туфлями на каблуках.

— Света, наверное, вслед тебе ох как оборачиваются?

— Иногда, в Рязани. А в Апатитах я так ни разу не ходила, не люблю привлекать к себе внимание.

— Почему так мало дома побудешь — всего неделю?

— Обычный каникулярный отпуск — тридцать суток.

30 июля в училище начинается новый учебный год. А до этого я на море успела побывать.

Полное погружение

— Мыслей бросить службу не было?

— Нет, я же знала, куда иду. Кстати, из нашего взвода ни одна девочка не ушла — как поступили двадцать, так все вместе и перешли на второй курс.

Такая стойкость девчонок удивляет. Первый год учебы сложный в любом вузе, а уж в военном — год за три можно считать. Режим дня жесткий, один подъем без десяти шесть чего стоит. А еще построения, зарядки и кроссы, лекции по топографии и изучение радиационно-биологически-химической защиты. И много еще такого, о чем не каждый мужчина слышал.

— С курсантами мужского пола соперничаете?

— Иногда даже очень! К примеру, наш взвод занял первое место в плане учебы. А нормативы по физической подготовке у нас с ними разные. Иногда парни говорят, мол, у вас все проще, но это несерьезно, они ведь понимают, что мы девушки.

Кстати, о том, что они хоть и военнослужащие, но все-таки девушки, им напоминают командиры. Причем несколько необычным способом: требуют от девчонок делать маникюр.

— Каждую неделю руки проверяют — чтобы ногти не длинными были, аккуратными, обязательно с бесцветным лаком. Говорят, руки у женщины должны быть всегда красивыми.

Уметь отказаться…

— Какой надо быть, чтобы учиться в вашем училище?

— Не знаю. Надо суметь от всего отказаться. От того, чем живут обычные девчонки в моем возрасте.

— И кавалеры под запретом?

— Нет, запрета, конечно, нет, но, к примеру, служебные романы не приветствуются. Не должны мы, что называется, ронять честь курсанта и престиж военного училища. То есть нежелательно, чтобы девушку видели обнимающейся-целующейся с молодым человеком, даже во время увольнения, когда идешь в город в гражданской одежде.

— И это можно пережить?

— Можно. На самом деле не все так страшно, как кажется.

Кстати, девушки в училище мужским вниманием не обделены — 1200 парней там учится!

— С этого года нас, девушек, больше стало. Набрали первый курс — еще двадцать девочек.

— Конкурентки пришли, а дедовщины не будет? (Как это слово должно звучать применительно к девушкам, я даже не догадываюсь — А.Г.)

— Нет. Я подружилась с двумя девочками, когда они были еще абитуриентками. Очень за них переживала. Слава Богу, они уже поступили. Думаю, им проще будет учиться, мы-то первые были, так сказать, экспериментальные.

Если надо…

Первые прыжки с парашютом, по рассказам отца Светы, вызывали у нее бурю эмоций. Он говорил, после второго у дочери «горели» глаза и она снова хотела прыгать. За прошедший год Света совершила двенадцать прыжков.

— Первый от двенадцатого отличается?

— Ой, во время первого я вообще мало понимала, что со мной происходит. А каждый последующий уже думала, что и как могу сделать лучше. Двенадцатый прыжок был ночной, в небольшой дождик — немного страшновато.

— Ночью-то зачем прыгать?

— А вдруг война? Прыгать надо уметь в любое время суток, в любую погоду.

— Как родители твои прыжки переживают?

— Вот именно — переживают! Мама всегда чувствует, что это происходит. Иногда позвоню ночью, скажу: «Мама, я на земле», так говорят после прыжка. А она отвечает, что так и знала, потому что уснуть не могла, казалось бы, без причины.

— Вы же еще и стрелять учитесь, надеюсь, только учебными патронами?

— Нет, боевыми тоже. Я иногда ловлю себя на мысли, что держу в руках то, что может убить.

— И смогла бы?

— Если надо… Ну я же знала, куда иду.

Мужчины — настоящие

— Света, ты военнослужащая, а как относишься к парням, которые в армию идти не хотят?

— Не осуждаю, по крайней мере, наверное, не их это занятие — служба.

— А могла бы встречаться с парнем, никогда не служившим в армии?

— Нет. У нас не было бы взаимопонимания, он же не знает, что такое военная дисциплина. Вряд ли он поймет, что я не могу с ним поговорить по телефону или встретиться, потому что у меня стрельбы или еще что-то подобное. Мама и та иногда удивляется, может, даже обижается, когда не могу с ней поговорить.

А про парней такое мнение у многих моих однокурсниц. Мы даже иногда шутим на тему будущего: спросят у моего ребенка в песочнице, кто у тебя папа? Десантник. А мама? Десантник…

— А кем ты себя видишь лет через десять?

— Военнослужащей и мамой.

— А если не военнослужащей, то кем?

— Домохозяйкой и мамой. В общем, в другой профессии я себя не представляю.

— И твоя мечта годичной давности стать командиром десантного взвода не изменилась?

— Почему же? Теперь я генералом стать мечтаю!