Как бы Она с ума не сошла. Я уже боюсь этого. Она — моя хорошая знакомая. Ей тридцать пять. У Нее сын тринадцати лет. Еще недавно мама была для него единственной любовью, центром вселенной. Они были совершенно неразлучны. А теперь он отдаляется. Стал замыкаться, у него появились секреты. А порой даже дерзит. Недавно в ответ на Ее расспросы ответил: отстань! Она потом тихо плакала в ванной.
А еще у сына появилась навязчивая идея повидать отца. Тот не давал о себе знать лет десять, с тех пор, как развелись. Поначалу наличие отца подтверждали скудные и нерегулярные алименты, но потом и они пропали. И хотя Она знала от подружек, что бывший муж в городе, потребовать от него денег через суд не позволяли ей гордость вперемешку с непрактичностью. А может, и не гордость мешала, а глубокое презрение к “бывшему”. Как бы то ни было, выкручивалась сама, как могла.
Какое многозначное это слово — “бывший”, как много оно вмещает в себя…
Так вот, сын решил повидать отца. Она не стала возражать, но сердце сжалось — несложно было угадать, чем все может закончиться. Мальчик позвонил папе и ушел. Вернулся к вечеру, закрылся в комнате, потом все же вышел и спросил:
— Мам, почему он такой?..
Он пришел, отец пожал ему руку и тут же попросил сына сбегать за пивом в ларек, потому что сам очень плохо себя чувствует, болеет.
— Я вот и записку написал, чтобы тебе продали.
Потом стал шарить по карманам одежды на вешалке, потом сокрушенно сообщил, что денег нет, и спросил, не одолжит ли сын сто рублей…
— Я отдам! — заверил отец.
Но я о другом хочу рассказать. Она ломает голову: рожать еще одного ребенка или не рожать? Она сломала голову себе, подружкам, озадачила меня, сослуживцев, свою маму и соседа, который периодически ремонтирует в ее квартире то кран, то розетку, то дверцу шкафчика. Недавно Она записалась на прием к генеральному директору, они учились в одном классе когда-то, и после вступления: “Паша, умней тебя я никого не знаю” — и ему задала свой вопрос: рожать или не рожать?
Я с Пашей не знаком, но он в самом деле мужчина рассудительный. То, что она почуяла сердцем, потому и заметалась, он объяснил словами: еще несколько лет, и сын вырастет и уйдет. В армию, в институт, женится — неважно, просто станет взрослым. И Она останется одна. Сорокалетняя, интересная, милая, стройная, но одна-одинешенька. Только потом рожать будет уже рискованно. Получается, думай — не думай, а надо.
Правда, про Нее говорят, кстати, одна из ее подружек, что, пусть даже Она и решится, у нее “донора” нет. Не то что жениха, а просто кавалера уже года два не было. Что даже фаллоимитатор у Нее давно сломан. А у нас, дескать, не Америка, хранилища спермы не заведены.
И в самом деле, Она теперь ломает голову — от кого? И забегает ко мне посоветоваться. Я соглашаюсь почти со всеми кандидатурами, но Она тут же их отметает — тот некрасивый, от того пахнет старым шкафом, тот без бутылки с пивом даже спать не ложится, тот слово “сосиски” произносит как “сосиськи”, а ее это коробит…
Как-то Она медленно и внимательно посмотрела на меня…
— Жаль, что ты старый такой, — и я огорчился и порадовался одновременно. — Но если все у меня получится, ты же будешь нам помогать? — и Она слегка прильнула ко мне. — Это будет такая замечательная девочка!..
Думал, думал… Аж мозг заскрипел. А ведь буду!
Игорь Дылёв.
P.S. Ой, какая слащавая история получилась. Но у меня настроение улучшилось. Чего и вам желаю.
Мысль недели: Не бойтесь умных женщин! Когда приходит любовь, их ум отключается.
