Перед самым выходом в школу дети вдруг стали рассказывать мне о войне. Было много цитат, но я запомнила почему-то только вот эти:
— Мама, ты знаешь, попасть на колючую проволоку — это очень больно. Люди даже сами просят убить их, вот как это больно! Представляешь?..
— А еще у детей от трех до десяти лет брали кровь для фашистских солдат. А когда крови в детях уже не оставалось, их сажали в ванны с очень сильным ядом, и они там умирали…
— А мертвых людей просто трактором сгребали в огромные кучи, а потом сбрасывали в ямы. И там еще даже были живые люди, в этих кучах, представляешь? Представляешь?..
— Представляю, — обморочно отвечала я, завязывая им шарфы и понимая, что они все ЭТО тоже отлично “представляли”.
Моим детям семь и восемь лет. Все вышеперечисленное им рассказали на продленке в школе. Видимо, в связи с приближающимся праздником 9 Мая. И вот теперь я думаю, что именно мне делать с этим, их новым информационным багажом. Для начала мне кажется… Нет, я абсолютно уверена, что после таких рассказов детям необходима помощь психолога. Неужели мне одной так кажется?
Когда мне было лет десять, я в кинотеатре посмотрела один японский мультфильм (название не помню) про Хиросиму. Очень реалистичный. Главный герой — мальчик, тоже лет десяти, мой ровесник. И вот на протяжении полутора часов весь мир этого мальчика рушится: гибнут на глазах все его близкие — мама, отец, маленькая сестренка. Главные сцены того фильма я помню до сих пор: собака на задних лапах царапается в дверь, просится в дом, у нее вытекают глаза и двумя шариками скатываются на землю… Люди, подкинутые взрывом в воздух и на глазах превращающиеся в скелеты… Детская ручонка, торчащая из-под груды искореженных обломков, еще минуту назад бывших чьим-то домом…
Волшебная сила искусства обернулась для меня букетом фобий. Я несколько лет боялась самолетов, дождя, спать, и вообще — людей. Потому, что у них есть скелет, который может выпасть наружу при определенных обстоятельствах, потому, что у них могут запросто оторваться руки и ноги, потому, что они могут придумать атомную бомбу, а потом скинуть ее на кого-нибудь. Например, на меня.
Кто-то может подумать, что я драматизирую. Но представьте себе на минутку людей, корчащихся на колючей проволоке, сгребаемых тракторами в кучи и ямы, обескровленных детей “от трех до десяти лет” в ваннах с ядом. Представьте!
Моим детям — семь и восемь. Они еще совсем маленькие. Чтобы завязать им шарфы, нужно присесть на корточки. Они боятся темноты, одиночества, боятся, что я вдруг умру, страшных снов, прививок, злых собак и сдавать кровь из пальца.
Теперь они будут бояться войны. Если именно в этом состояла задача взрослого — рассказать детям об ужасах войны, тогда браво. Ибо теперь даже я, человек взрослый и “повидавший”, не могу думать ни о чем другом, пытаюсь избавиться от страшных картинок в воображении. Да, война — это страшно. Да, такое не должно повториться. Да, скоро май, годовщина победы наших прадедов над фашизмом (который и сейчас живее всех живых, но это уже другая история). Да, Победа — это то, чем мы и наши дети можем и должны гордиться.
Но… У меня как у взрослого, как у мамы, как у педагога есть вопросы по поводу преподнесения детям информации на эту сложную тему.
Есть такое вульгарное, но прижившееся в современном русском разговорном языке выражение — “фильтровать базар”. Я настаиваю на том, что “фильтровать базар” — это наша с вами, дорогие взрослые, прямая и непреложная обязанность. Ибо большую часть из того, что мы говорим, следовало бы “запикивать”, то есть глушить, как на радио и телевидении. А мы даже не задумываемся и травим детей ядом своих неотфильтрованных цитат. Не про войну, а так, вообще. А они, эти наши цитаты, из маленьких головок никуда не исчезают и прорастают потом — в страшных снах, агрессии, нервных срывах, необоснованных слезах, эмоциональном перегорании. Хотя “прорастают” — это, наверное, не самое точное определение. Скорее, откладываются минами замедленного действия, которые могут рвануть в любой момент.
Не знаю, понимаете ли вы, о чем я, согласны ли со мной… Я вспоминаю сэлинджеровского героя-подростка, который главным смыслом своей жизни и главным своим желанием видел ловить детей, играющих на ржаном поле на краю пропасти. Оберегать их, не дать упасть. Вот кто понял бы меня наверняка. Милый Холден, хорошо бы ты стоял незримым ангелом за спиной у каждого из наших детей и хотя бы закрывал им уши ладонями, пока мы, их родители, преподаватели, просто взрослые люди, говорим о чем-то, не задумываясь…
Кто-то, вероятно, скажет, что я драматизирую. Но когда-то давно меня “не поймали” на краю ржаного поля.
И до сих пор больно.
Оксана Токина, Апатиты.
>>в кинотеатре посмотрела один японский мультфильм (название не помню) про Хиросиму. Очень реалистичный.
Мультфильм называется «Босоногий Ген», его крутили в сер.80-х в кинотеатрах. Хороший, годный мультик, наглядно демонстрирующий последствия ядрёного взрыва. А то, о чем говорит уважаемая г-жа Оксана — «фильтровка базара», уже вовсю внедряется. «Заблюриваются» и корректируются кровь и ужасы на ТВ и на радио, могущие навредить дитяти. Деньги на переаттестацию выделяются, курсы повышения квалификации (шибко начитанных воспитателей из продлёнки) — предусматриваются.
С другой стороны, если мама до сих пор не выросла из штанишек «милого» невротика Х.Колфилда, то чего она хочет? Дети, с большой долей вероятности, и так унаследуют весь её «багаж». И будут озираться на любой скелет и вздрагивать от любого щороха as mommy does.