Я растворился здесь

Актер и режиссер Александр Баширов — о кино, политике, рыбе и любви

Гостиничный номер стар и тесен: четыре койки, стол. Всюду вещи. Слышу знакомый еще со времен “Ассы” скрипучий голос: “Входи, красавица!” На одной из коек в живописной позе — актер Александр Баширов. Во рту — папироса, в глазах — смех.

Баширов оказался в Апатитах во вторник вместе с киевским экипажем марафона “Арктик-Трофи”. Гонка стартовала 3 сентября в Кандалакше и пересекает Кольский полуостров с юга на север через Хибинские горы, а финиширует 11 сентября на турбазе “Тулома” под Мурманском. В Апатитах гонщики сделали привал.

Александр Баширов родом из Тюменской области. В 1972 году приехал в Ленинград, учился в ПТУ, служил в армии. Потом были режиссерский факультет ВГИКа, “Бергхоф-студия” в Нью-Йорке. Участвовал в “Поп-механике” Сергея Курехина. Организовал в Санкт-Петербурге студию “Дебоширфильм”. Основал фестиваль независимого кино “Чистые грезы”. Получил множество призов на международных и российских кинофестивалях. Снялся практически во всех фильмах, которые принято называть “культовыми”… Так зачем он сегодня на Севере? Что ищет или от чего бежит?

Об этом он рассказывает сам.

— Я не участник гонки, я “спешиал гест”. Украинский экипаж пригласил меня группой поддержки — эмоциональной, духовной, чувственной. Чтобы не унывали ребята, смотрели на меня и видели, что есть кто-то хуже. Что есть вот такие старые, больные и бедные, а они — могучие, молодые и энергичные.

Просто я сбежал от цивилизации. Так мне надоела двухмерность пространства! Хочется войти в трехмерность. Вот Апатиты, например. Позитив! Какой здесь позитив?.. Вышел из гостиницы, смотрю — маленький экскаватор нарисован на стене. Думаю: кто-то сейчас под землей вот так копает, а я — на земле.

Я растворился здесь. Забыл, сколько дней мы едем. Пятый? Парням надоело, а я говорю: да хоть бы месяц! Забыть бы о социуме нашем, мире чистогана и наживы. На природу хотелось бы… Обещали, что после Апатитов начнутся красивейшие места.

Меня здесь приняли хорошо, вот — Игорь принял, друг (в комнату как раз заглянул директор ТД “Хибины” Игорь Беляев, партнер “Арктик-Трофи” — Н.Ч.). Баньку организовал, объяснил систему координат — какое тут культурное пространство существует. В общем, ждем дальнейших приключений, беспрерывно то ломаемся, то чинимся. То медведь выйдет, то лосиха. Со всеми приходится общаться.

Жизнь в поездке не сахар. Подножного корма нет, я пытался искать ягоды, грибы. Я в этом не разбираюсь. С тазик был гриб — зрелище удивительное! Потом медведь вот: ходил-ходил, потом побрезговал — ушел. Я ведь ржу, как лошадь, а ему это не нравится, понимаешь.

Сухпаек у нас. Макароны. Озверели уже — постоянно макароны и тушенка. Без водки. Сухой закон. Я любитель выпить, а они говорят: сухой закон! Ничего не дают — ходишь пьяный от воздуха, и все.

Я впервые здесь. Однажды был в Мурманске, какой-то фильм мы там снимали, но тогда так и не успели ничего посмотреть. А сейчас вот медленно, но верно. Похоже здесь на мои родные места. Я же снимал вот фильм в тундре, с венграми. Про шамана. Фильм закончили. Да… не получился он. Неправильно смонтировал, и магия пропала. Там же о том, как человек исчезает в тундре. В этом году на “Кинотавр” поехал, и мы там гран-при взяли за фильм “Безразличие”. А все думали, что мы так… Даже Путин удивился, как это так — фильм 20 лет снимали, а ему приз дали? Чего неактуальным фильмам призы даете? Ну ему объяснили, что какие фильмы в программе заявлены, тем и призы дают.

Хорошо, давай о политике. Ваня Охлобыстин, если не согласится, что я буду премьер-министром, тогда я сам выдвинусь в президенты. Потому что буйных мало, тех, кто за справедливость. Общество законформировалось до такой степени, что понятие “героизм” исчезло. А герой — это такой человек, который жертвует ради других. Но это же никому не надо, все хотят только сладко есть и крепко спать.

Ну, вот на “Трофи” мне интересно. Люди отличаются от обывателей. Вот Вова из нашей команды сейчас мост таскает туда-сюда. В одну сторону, в другую — приятно смотреть… А за Ваню, конечно, будут голосовать. Ведь что у нас сегодня? Социальная шизофрения. Два персонажа, но так же невозможно. Надо как-то мозжечок собрать в кулачок. Что-то должно быть одно — ясное, осознанное. Если мы строим Россию, то она должна быть не двуглавым орлом… Кхм… На корточках. А держать как-то флаг.

— Ну, чем гордиться молодому поколению… Да в армию должны идти. Отдал честь и достоинство Родине? И продолжай в том же духе. А глобализм — это унификация, и поэтому, конечно, молодому человеку хочется быть самобытным, уникальным и оригинальным, и это его право. Но не в этническом моменте. Человек должен быть совершенным и через вдохновение и прозрение понять суть, а не через национальный эгоизм. Выбор-то простой — или разрушать, или созидать. Если человек созидает, то строит творчески пространство. И воодушевляет на бесконечные подвиги.

А в кино ничего менять не надо. Надо признать, что пейзаж уныл. Люди потеряли главное — талант. Человек должен проявлять себя через талант — Богом данный дар, и его нужно реализовать каким-то способом. Не продавать его. А в кино, на этой панели, люди виляют своей ягодицей в форме мозга, мягко говоря, — молятся мамоне и становятся импотентами творческими. Поэтому такие люди, как Гайдай, Шукшин, Тарковский — недостижимый идеал. Теперь в кино реальность не формулируется ни художественно, ни поэтически. Она просто не фиксируется никакими способами. Ни через юмор, ни через интеллектуальное напряжение. Деградация — это модно, это приветствуется. Люди не просто гордятся, что они деграданты, но еще и гнобят других.

Чтобы стать самим собой, нужно преодолеть страх и перешагнуть через инстинкт самосохранения. А теперь люди и общество заняты пустой тратой времени, бессмысленной. Нет пользы от человеческой деятельности, и люди замкнулись во всей этой имитации общения через Интернет. А это несозидательно, это бегство от реализации возможности состояться.

Ты крабов не хочешь? Мешок крабов у нас целый. Подарили. Мне каждый день чего-то дарят. Не могу понять, что происходит. Тут паноптикум какой-то. Жаль, Гоголь умер: что ни прохожий — то персонаж. Нет, здесь не похоже на Петербург. Петербург — вещь абсурдная, парадоксальная, клиника там в действии. А тут, мне кажется, здоровые люди. О рыбе говорят постоянно. Вчера финны говорили о рыбе. Сейчас были в столовой — опять люди говорят о рыбе. Голодные, что ли, все? А о бабах чего, нельзя поговорить? Я ж маньяк. Опасный.

Я — культовая личность? Да я об этом не думаю, сам хочу снимать, но ты ж вот тоже говоришь — денег нет. Приехал сюда, думаю, может, как-то организуюсь? Снимать хочется! Это же художественная вселенная и ее открываешь. Да, будем снимать здесь кино, в Мурманской области. Неважно о чем. Это, как говорится, визуальная атака. И сюжетов-то всего семь.

Понимаешь, текст — это же семантическое пространство, а в современном мире идет война разрушения понятий. Все знаковые системы разрушены рекламой и политиками. И даже слово “любовь” больше ничего не означает, не слово, а обмылок.

Нужен новый словарь. Вот ребята есть такие, на “Трофи”. Снять бы всю эту семантику: гайки, винтики, лебедка… Фактура через природу. Как у Шпенглера — война цивилизации с культурой. В этом смысле Диоген в своей бочке не стал бы умнее, если бы сидел с мобилой. Мобила ничего не решает. Хотя с другой стороны… Нам, например, запчасть могут привезти. Ведь 30 машин было, а сюда только шесть дошли. Остальные ковыляют там где-то. Мы тоже сломались, два дня на лебедке тащились.

Скоро домой захочется. Думаю — зачем я поехал, мне пятьдесят шесть… Алгоритм такой: через три дня домой хочется, а через три года кончается любовь. Ну, если напрячься, то через четыре…

Несколько фильмов, в которых сыграл Баширов:

“Чужая Белая и Рябой”

“Асса”

“Игла”

“Улицы разбитых фонарей”, серия “Блюз осеннего вечера”

“Мама, не горюй”

“Хрусталёв, машину!”

“Граница. Таежный роман”

“Агент национальной безопасности-3”

“Даун Хаус”

“Сестры”

“9 рота”

“Мастер и Маргарита”

“Жмурки”

“Убойная сила”

“Питер FM”

“Рататуй”

“Груз 200”