Этим общежитием можно было детей пугать. Да и институт, которому принадлежала общага, особым уважением тоже не пользовался, например, у моего папы.
— Ты что, в это горное ГПТУ собралась? — спрашивал он…
Если ты не геофизик
ГПТУ — худшее из ругательств моего папы в то время, даже хуже, чем дворник. Девушка в его понимании могла стать педагогом, доктором, музыкальным работником в детсаду, но никак не горным инженером. Хотя получить высшее горное образование в Кировске было совсем не сложно — ведь у нас был свой филиал.
Но кто слушает родителей? Я уехала в Ленинград и поступила в Горный институт, потому что я так хотела. Про Малый, 40, я тогда ничего не слышала, жила на “абитуре” в общежитии на улице Наличная. 16-этажное здание, с лифтами, комнатами на четверых с туалетом и светлыми кухнями — я думала, так хорошо устроены все общежития института.
Но после поступления я получила направление в общежитие на Малом проспекте. Оказывается, все зависело от того, на какой факультет ты поступаешь. Чтобы остаться на Наличной, надо было на геофизика учиться, а не на маркшейдера.
Комната №116 на Малом, 40, стала моим первым жильем в Питере. Моим и еще семи соседок, девчонок из самых разных мест — Днепропетровска, Донецка, Новокузнецка, Желтых Вод, Нарвы. Первое, что я почувствовала, когда вошла в общежитие, — отвратительный запах туалета, смешанный с сигаретным дымом…
Аскетичнее не бывает
На пятый этаж, где нам дали комнату, шла пешком, несмотря на то, что имелся лифт. Но лифт этот, по слухам, работал в последний раз еще при мадам Петуховой, дореволюционной владелице этого дома. И опять же ходила легенда, что мадам Петухова держала здесь бордель. Облупившийся кафель на полу и на стенах тоже, похоже, сохранился с царских времен. Высокое, от пола до потолка, окно в нашей комнате 116 когда-то, в 1913 году, было очень красивым. Но нам, кроме формы, к 1978 году не досталось ничего. В этом французском окне не было ни одного целого стекла — все из каких-то обрезков и фанерных дощечек. И — мама дорогая! — между рамами хранилось штук сто пустых винных бутылок!
Восемь кроватей с растянутыми панцирными сетками, трехстворчатый шкаф, пять тумбочек, обеденный стол и три стула — такая была обстановка в комнате. В углу стояли два больших мешка — один с абрикосами, другой с помидорами. Это Ларисе из Донецка родители привезли, чтобы она не оголодала.
А розеток было только две. Вернее, три, но последнюю предыдущие жильцы расколотили, и остались только оголенные провода. Они торчали как раз над изголовьем кровати Люси Поповой. И ее часто било током, когда она головой или рукой прислонялась.
Ой, я сейчас к нашим кроватям вернусь. Однажды к нам в гости пришел мальчик-первокурсник с горного факультета. И чего-то он так устал от своих соседей, что попросился поспать пару часов в нашей комнате. Мы как раз в кино собирались и разрешили ему прилечь, где он захочет.
Вернулись из кино, и Наташка Темина со всего размаху шмякнулась на свою кровать. И такой вопль вдруг раздался. Наташка орала, и прижатый ее круглым телом гость тоже орал. Мальчик был такой худой, что под одеялом и покрывалом он стал невидимым, и кровать выглядела абсолютно плоской, аккуратно застеленной. Вот Наташка его и не заметила.
Бр-р-р
При заселении в общагу нам выдали инвентарь — алюминиевый чайник и мятую кастрюлю, стальную закопченную сковородку и железное ведро для мусора. Тазы, ведро для мытья пола, посуду мы купили с девчонками сами. Буфет на первом этаже еще не работал, его открыли, когда мы уже на второй курс перешли. Поселились мы в комнате, пристроили на кровати собственные одеяла и подушки и стали решать важную проблему — где и как мыться?
Два раза сходили в общественную баню №57. Но потом оказалось, что в подвале нашего общежития есть душ. Однако работал он по расписанию — три дня в неделю были женские дни, четыре дня мужские. Причем только вечером. Был еще и “семейный душ”, но туда всегда длинная очередь из женатых стояла. Кабинки работали не все. Собственно, кабинок и не было, лишь отсеки, разделенные перегородками, которые закрывали тело сбоку — от макушки до колен. Мыл ли кто-нибудь из уборщиц в этом душе пол — сомневаюсь. Он был грязным и скользким. Мы всегда только во вьетнамках по нему передвигались. Очень часто гас свет, и тогда вообще ужас наступал.
Стирку мы тоже в душевой устраивали. Потому что в прачечную только чокнутые ходили, там еще страшнее было, чем в душе.
Туалеты на этажах были, как на вокзале, умывальные комнаты общие для мальчиков и девочек. Утро начиналось всегда одинаково — сначала стоишь в очереди в туалет, потом — в умывальную комнату.
Мало кому из первокурсников удавалось позавтракать. Времени, чтобы сходить на кухню и вскипятить чайник, не было: она располагалась в ста метрах от нашей комнаты. Оставить чайник без присмотра никто не решался, ведь в него могли засунуть что угодно! Раковины были вечно забиты чайной заваркой и заполнены грязной и жирной водой. Бр-р-р…
…А совсем недавно я узнала, что сын моей сотрудницы поступил в этом году в наш институт, теперь его университетом называют, и его поселили в общежитие на Малом, 40. Боже, закричала я, бедный мальчик, как он там выживет? А коллега говорит: ты что, там такое крутое общежитие! Неужели такое возможно?
туалеты.кухни.окна при вселении вызывали легкий шок. Апочему не пишем.что с третьего курса и ключи были от душа и прачки и ходить можно было круглосуточно в общагу. в отличии от Измайловки.поэтому белые ночи праздновали на МаленькомПочему раз в три года афроамериканцев выселяли из нашей общаги за приставание к нашим девочкам.горняки не спускали.И про умывальники-хочешь спать до победы-жертвуй чем-то.а подымись в 6.побегай.загляни на стадион ска.успеешь и сполоснуться в умывальнике и позавтракать и поверьте.даже те.кому задержал помывку.уважали спорт