Геологическому институту КНЦ РАН исполняется 70 лет — формально 22 декабря, но празднование совместили с торжеством по случаю 90-летиия всего КНЦ. С кого и с чего начинался самый первый институт в составе Центра и почему фамилия Козловых — деда, отца и сына — неразрывно связана с ним и в целом с городом Апатиты?
Восстановить историю
Удивительно, что целых 20 лет разделяют дни рождения Кольского научного центра и его, можно сказать, флагманского института, фактическим основателем которого является академик Ферсман. Именно Александр Евгеньевич в 1935 году в составе Хибинской научной (Горной) станции Академии наук организовал Геологический отдел. Его сотрудники участвовали в первых судьбоносных открытиях на Кольском: например, кианита в Кейвах, титаномагнетита в Африкандском массиве, железа в районе Ковдора и станции Оленья и ряде других.
Во время войны станцию эвакуировали в Коми. После ее возвращения в Мурманскую область в 1951 году Президиум Академии наук выпустил указ: создать из двух секторов — «Геологии и петрографии» и «Минералогии и геохимии» — единый институт со штатом в 57 человек. С тех пор около 18 рудных узлов на Кольском полуострове открыли либо непосредственно сотрудники Геологического института, либо при их активным содействии.
— Мы стали первым институтом в составе Кольского филиала Академии наук. Следом, через девять лет, появился Горный институт, затем Институт химии. Оба до получения отдельного статуса были лабораториями внутри Геологического, — рассказывает директор института, доктор геолого-минералогических наук Николай Козлов.
Распространено мнение, что первым руководителем ГИ был Евгений Константинович Козлов. Однако Николай Евгеньевич считает, что все могло быть не так.
— Сейчас эту историю восстановить очень трудно. Институт создан, как известно, в декабре 1951 года, а моего отца назначили исполняющим обязанности директора через четыре с лишним месяца, только в мае 1952 года. До этого он был заведующим отделом геологии Кольского филиала АН СССР. А директором института без приставки «и.о.» вообще стал лишь в 1953 году. И я не исключаю, что до мая 1952 года обязанности директора исполнял председатель президиума КФАН Александр Васильевич Сидоренко. Это предположение базируется на информации из личного дела отца: там значится, что с 1953 года он руководил институтом по 1961 год, хотя во многих справочных изданиях указано, что с 1955 по 1959 годы директором института был Александр Сидоренко. То есть так бывало… Ответов на эти вопросы я пока не нашел. Но думаю, чисто формально, без приставки «и.о.», первым директором все-таки был мой отец. Вероятно, все перечисленные нестыковки в его биографии связаны с тем, что он время от времени получал строгие партийные взыскания — был человеком с большим юмором, любил политические анекдоты, что несколько притормаживало и делало «дискретной» его карьеру.
За то время, что институтом руководил Евгений Козлов, Геологический стал крупным региональным подразделением Академии наук, включающим девять лабораторий. А память о Евгении Константиновиче увековечена в названии одной из улиц Апатитов.
Интересно отметить, что «текучки кадров» в руководстве Геологического института никогда не наблюдалось. За 70 лет его возглавляли всего шесть, с Александром Сидоренко, человек. После Евгения Козлова должность на 25 пять лет занял Игорь Бельков, затем на 21 год — Феликс Митрофанов, на 10 лет — Юрий Войтеховский. А с 2018 года директором института стал Николай Козлов.
Среди руководителей всего Центра — трое бывших директоров ГИ
Романтика и поиск
— Николай Евгеньевич, как вы считаете, что в годы становления института привлекало молодых геологов на Север?
— Исключительно романтика! Тогда много писали о геологах, снимали кино об ученых. А потому в вузах для желающих получить эту профессию был довольно высокий конкурс, так просто учеба не давалась.
Романтика и поиск влекли на Север и моих родителей — они познакомились во время обучения в аспирантуре и прохождения аспирантской практики в Мончегорске, когда оба писали кандидатские. Там, в Мончегорске, и расписались.
Потом родилась сестра, затем я. Садиков не было, и нас брали на работу. Я массу времени проводил у родителей в институте, ездил с мамой и с отцом в экспедиции. Спустя годы я сам так же стал брать с собой сыновей, а теперь и семилетний внук уже два раза побывал в такой экспедиции уже со своим отцом, моим сыном.
Кстати, и мой отец, и Игорь Владимирович Бельков появились тут, на Севере, перед самой войной. Оба ушли отсюда на фронт и оба затем вернулись на Кольскую станцию.
А еще людей в то время привлекала интересная и относительно обеспеченная жизнь, неплохое снабжение, зарплаты. Коллективы были очень молодые: все ровесники, много захватывающей работы.
И сейчас молодые приезжают. Но, к сожалению, местных кадров нам не хватает. Хотя в нашем институте из 72 научных сотрудников более двадцати выпускников МГТУ — той кафедры, что мы когда-то организовали с Феликсом Петровичем Митрофановым. Ее окончили и мой заместитель, и ученый секретарь. Приезжают специалисты и из других вузов. Со мной сейчас работает старший сын, а младший выбрал другой регион, он — главный геолог на одном из Магаданских золоторудных месторождений.
Молодежь встает у руля новых лабораторий КНЦ РАН, занимающихся минералогией и кристаллографией. Они работают и с новыми минералами, и над поиском новых соединений, которые представляют интерес для промышленности.
По мнению Николая Евгеньевича, самая большая проблема сегодня — не пригласить молодых ученых, а задержать их на Севере. И деньги эту проблему не решают, хоть заработки в науке сегодня неплохие и интерес к работе есть. А вот жилья, увы, нет. Зато появляются перспективные направления:
— Сейчас мы совместно с руководством ФИЦ и Горным институтом КНЦ РАН занимаемся организацией крупного проекта с КФ АО «Апатит», основная задача которого — повышение извлечения апатита из труднообогатимых руд. Он пойдет в производственном режиме: в отремонтированных помещениях на современном оборудовании с поточными линиями. Это интересная и долгосрочная работа, в том числе и для двух групп наших специалистов: по технологической минералогии и по геологическому 3D-картированию. Совместно с горняками мы постараемся понять, какие проблемы есть на каждом изученном нами участке месторождения, и предложить нашим коллегам из «Апатита» варианты их решения.
Многое у нас ожило и благодаря президентскому указу о развитии Арктического региона. В том числе — геологическое изучение новых и старых территорий и работы по их картированию. Сейчас, на мой взгляд, геология в нашем регионе на некотором подъеме, работа в крае предстоит большая, хотя на первый взгляд кажется, что все уже за 90 лет найдено. Но это вовсе не так. Геологические задачи есть везде, в том числе и в разведке, и в разработке новых месторождений взамен тех, что уже закрыты. Ведь рудная база, благодаря в том числе и нашим находкам, расширена на несколько десятилетий вперед, — рассказывает Николай Козлов.
Геологи необходимы
Директор института согласен, что в целом жизнь большей части Кольского полуострова, его моногородов, сегодня зависит от горной промышленности, которая приходит вслед за геологами, горняками и химиками. Например, некое оживление предполагает проект «Федорова тундра», что появился после открытий Феликса Митрофанова.
— Многое на Кольском полуострове пока открыто лишь формально. Мы знаем, где какой массив расположен, что в нем есть или может быть, но некоторые минералы ранее не были для нас так интересны, как сегодня. Например, мы начинаем активно заниматься необходимым для производства аккумуляторов нового поколения литием, ищем золото, редкоземельные элементы. Мы сырьевая страна, обладающая значительной территорией, — в этом наш очевидный плюс. Мы можем открывать и разрабатывать новые месторождения с обоснованной выгодой и экологической безопасностью. Для этого, кстати, и была очень разумно создана вся «цепочка» институтов КНЦ: кроме уже упомянутых мной горняков и химиков тут нужны и экономисты, и экологи. Но, безусловно, пока мы, геологи, чего-то не нашли, и говорить-то не о чем!
— На ваш взгляд, геология — это техническая или гуманитарная специальность? Она «про механику» или «про человека»?
— Это, пожалуй, искусство. Дело в том, что природа не очень-то поддается программированию и экспериментам. Мы многое знаем, но иногда это только видимость, и лабораторные предположения внезапно оказываются далеки от реального положения вещей. Так что геология — это интуиция плюс глубокое знание, труд и упорство. В этом плане лишь одна книга верно отражает ее суть: «Территория» Куваева.
А еще я убежден, что геология — хоть и наука, но не очень строгая, допускающая предположения и трактовки. Вероятно поэтому в ней так много творчески одаренных людей. Наш Бельков был великолепным художником и потрясающе играл на фортепиано! А геолог и бард Городницкий, а поэт Давиденко?..
Николай Евгеньевич говорит, что геолог обязан много читать, а также писать и публиковаться, проявлять интерес и гибкость, не бронзоветь, застывая в рамках прежних взглядов. Мир сегодня меняется с невиданной скоростью: мы узнаем то, что иногда опровергает ранее доказанное, и уследить за этим — вызов. Возможно, именно этот вызов и держит людей особого склада в такой «нестрогой» науке.
«Уехать в не очень изученный район, не до конца понятно, зачем, не имея уверенности в том, сработает ли твое предположение в результате», — так описывает принципы полевой геологии Николай Козлов. И добавляет, что с приправой из теоретического знания этот с виду авантюрный подход и приводит к открытиям. А на вопрос о возможности замены в ней человека биороботом или нейросетью отвечает так:
— Можно, конечно, заставить машину писать музыку или картины, но зачем? Конечно, если для какой-то части работы экономически или экологически целесообразными станут роботы, безусловно, человека они заменят. Но в перспективе сырьевого развития страны я подобного пока не вижу. Ближайшие полвека геологи точно будут ей необходимы.
Что же касается нашего института, то его задачи на обозримое будущее четко определены — искать полезные ископаемые и изучать по-новому ранее найденное. Ведь мы — геологи на Кольском — знаем о материале очень многое, но вопрос «почему?» для нас все еще актуален.
