А мы тут тысячный номер…

А мы тут тысячный номер сделали. Не верите? Посмотрите на первой странице! Хотя вот сейчас думаю: тысяча… Ну и что. Не фиг-то и цифра. Проедешь тысячу километров и даже до Питера не дотянешь. Хотя если пролететь тысячу световых лет, то можно из галактики вон вылететь, если знать нужное направление.

Да, все относительно. Если вы найдете тысячу рублей, радость ваша будет намного скромнее, чем если бы вы нашли миллион. Но миллионы на дороге не валяются, так что придется поднимать тысячу. Если, повторяю, найдете. Или вот тысячу микробов вы не разглядите невооруженным приборами глазом. А если пустить по кольцу площади Ленина тысячу конников, пусть круги нарезают, они так забьют кольцо, что таксистам придется заезжать только с одноименной бывшему вождю улицы…

Тысяча… Тысяча секунд не составит и семнадцати минут. Мизерное число, честное слово. Тем более удивительно, что нам на это число понадобилось почти девятнадцать лет. Про тысячу недель говорить не будем, потому что был период, когда мы выходили, пусть и недолго, но дважды в неделю. Однако восемнадцать лет и девять месяцев меня лично впечатляют. Потому что я думаю о содержании этих лет — чего только не случилось с нами, вами, городом, страной и даже миром за то время, пока мы добросовестно делали свои номера.

Когда мы делали первый, Ельцин собирался приехать в Мурманск. Помните Ельцина? В апатитской милиции самораспустилась парторганизация. Вы — нет, а я помню, как после горячих споров наши милиционеры решили, что воля партии, а речь шла о КПСС (!), мешает им подчиняться только закону.

А когда мы делали следующие номера, в Апатитах начались перебои с хлебом. Про колбасу и прочие разносолы люди уже молчали, потому что исчезали хлеб, сигареты и водка. Достать их было невозможно. Помните слово «достать»? Молодежь понятия не имеет, что тогда нельзя было купить элементарные вещи, можно было только достать. Нам в первое же лето (на пятом-шестом номере) посчастливилось достать два ящика водки. И жили мы почти год безбедно. Опять же молодежь решит, что мы эту водку пили. Смешные и несмышленые. Такие, как мы, водкой в то время платили — шоферу, чтобы хорошо бумагу довез, трактористу, чтобы подъезд к редакции расчистил и т. п.

Пока мы делали свою тысячу номеров, все забыли о тех временах, когда деньги мало стоили, но процветал бартер. Ведь забыли? Как и дикое восхищение йогуртами и дешевыми ликерами. Моя жена ела йогурт из стаканчика и чуть на плакала — мало! И тогда я предложил купить этого лакомства на всю недельную зарплату, получилось бы литра два, и она, думаю, была бы довольна…

А потом пришли 97-й и первая половина 98-го. И жизнь уже наладилась, и небо было почти в алмазах. Но опять все развалилось — дефолт. Опять дико подорожала газетная бумага, а мы еще влезли в долги… в валютные долги, чтобы открыть типографию. Но выпускали газету. Номер к номеру, слово к слову, буковка к буковке… Что, скажете я сентиментальничаю? Но если я и мы любим нашу газету. И делаем ее с любовью. Потому и живы, потому и дошли до тысячи. И дальше собираемся считать, так же неторопливо, но методично.

Хотел дать более подробную картинку того, что случилось, пока мы делали газету, а место заканчивается. Но вы и сами можете вспомнить, сколько всего большого и важного случилось и с вами, и с городом, и со страной…

А вы говорите — фи, всего тысяча. А нам нравится эта циферка. Жаль, вовремя не сообразил — надо было нам медаль выпустить специальную и самих себя наградить. И надеюсь, вы бы, родные, не возражали.

Ваш Игорь Дылёв.

Соотносите!

Мысль недели: Говорят, на Востоке жених лишь после свадьбы узнаёт, кто его невеста. А мне кажется, везде так…

Поделитесь:

VK