Глянул утром на градусник за окном и заскулил жалобно — опять морозы крепчают… Потом подумал и успокоился. Монтировать стальные конструкции на улице мне сегодня не надо, идти пешком на работу через весь город тоже не обязательно. Ну и чего печалиться? Выразил соболезнования тем, кому не избежать работы на открытом звенящем воздухе, и поставил кофе. Под уютное урчание кофеварки стал вспоминать, что когда-то меня не пугал мороз и в пятьдесят-шестьдесят градусов. Нет, не здесь. Здесь сорок кажутся уже смертельными. А то было в Якутии, в чудесном поселке районного значения Усть-Майя. Недавно нашел его в Интернете на фото из космоса. Стоит родимый, все также изгибаясь вдоль излучины Алдана, а напротив как раз Майя в Алдан впадает. Увы, по сравнению с теми реками наши Кола и Тулома — так, ручьи весенние.
Коварство мороза в минус пятьдесят пять я осознал уже на второй день жизни в тех краях. Выспался после бессонных суток перелета из Запорожья, подошел к окну и был очарован тем, что увидел: белоснежная равнина намертво замерзшей реки, а за ней темно-синяя стена леса. Тайги! Мне, южанину голимому, очень нравилось тогда использовать именно это чужое и загадочное слово — тайга. И, конечно же, я решил прогуляться. Надел две пары штанов, свитер, отцову меховую куртку (на юге их называли «летными»), его же валенки, шапку и отправился на прогулку… Тот, кто знает, о чем речь, уже улыбается.
Прежде всего расстояние я определил неверно — казалось, рукой подать, а на самом деле километра полтора. А белоснежная равнина оказалась не такой уж ровной — с середины мне пришлось лезть, местами на четвереньках, по крупным скользким торосам. Но зато, когда я вошел в лес, а гулял я там не по снежной целине, а по дорожкам, накатанным санями, когда я вошел туда, то как задрал голову, как открыл рот — так и гулял. Сосны и лиственницы (лесины) уходят в небо, я затрудняюсь определить их высоту, может, двадцать, а может, и тридцать метров. И все в пушистых снежных подушках. И тихо, торжественно, таинственно… В самых роскошных храмах мира у меня не возникало тех ощущений — трепет и умиротворение.
Трудно вспомнить все, мне ведь было семнадцать с половиной. Даже не хочу вычислять, сколько лет прошло. Для меня важно то, что я тоже был легким на подъем, безрассудным авантюристом. При сегодняшних тяжестях в душе и в теле, при осмотрительности, а попросту — лени, обретенной с годами, меня бы в тот лес (в тайгу!) да в тот мороз трактором бы не затащили! А тогда бродил и получал удовольствие.
Пока случайно не задел своей рукой бедро, куртка-то короткая была. А бедра я не почувствовал. Ощупался — ноги между валенками и курткой подмерзли. А казалось, не очень-то и холодно. Это я сейчас знаю, что там очень сухой воздух и большие минусы в температуре ощущаешь не так, как здесь. Но испугался не сильно. Просто энергично произвел ретираду на исходные позиции, то есть домой. Обратного пути не помню, но добрался благополучно и ничего не отморозил. А впредь был уже осторожным.
Иногда я бурчу на молодых за то, что легко одеваются. И сразу вспоминаю фото, где я на улице в куртке нараспашку (под ней тонкий свитерок), веселый и беззаботный, а мороз градусов сорок, если не больше. И тогда бурчание мое обрывается — чего я пристал, у них кровь другая — быстрая и горячая.
Ну вот, хотел еще здесь рассказать про самую сильную жару, что мне пришлось испытать, но место кончилось. В следующий раз расскажу. Для поддержки оптимизма. Ведь бывают же и приличные места на планете, где сейчас тепло и даже жарко.
Готовьте велосипеды!
Мысль недели: Некоторые люди произошли от обезьян гораздо позже других…
хороший подвал
тоже часто вспоминаю зиму в Магадане.а что до людей-некоторые до сих пор так иходят обезьянами.