В редакцию звонила Лена…

В редакцию звонила Лена Балабкина из Казани, тревожно спрашивала, что со мной случилось. Потому что ей позвонила мама Галина Платоновна и сообщила, что у меня три недели свет не горит в окнах и в трех номерах уже нет «подвалов»…

Галина Платоновна, Ленка, все в порядке, я жив! А «подвалы» не пишу, потому что света нет. Как же их без электричества сочинять? Если только в устной форме. Однако времена Гомера прошли…

Ладно, чего уж я дорогих мне людей дурить пытаюсь. Придется сознаться: приболел. Притом оказался даже не в родной апатитской больничке, а в кировской. И не потому, надеюсь, что я дома своим докторам опостылел, а волею мурманских чиновников.

В начале ноября вышел приказ в областном, дай ему Бог хороших анализов, министерстве здравоохранения, по которому всех больных пневмонией из Апатитов следует отправлять в Кировск, а всех больных гриппом везти в Апатиты. В чем суть этой рокировки, я до конца не понял (увы, никогда не был чиновником в здравоохранении). Есть у меня подозрение, что это они не мытьем, так катаньем пытаются если уж не объединить больницы, то перемутить их между собой. Я надеюсь, что польза от этого хоть какая-то будет, но заранее в ней сомневаюсь. И уже потому, что легочных больных переместили метров на двести выше над уровнем моря (я не поленился проверить высоты). А чем выше — тем кислорода меньше, это мы в школе проходили. Для здорового человека это, конечно же, чепуха, но для тех, чьи гнилые легкие судорожно пытаются выхватить из нашей разреженной атмосферы лишнюю каплю кислорода, боюсь, разница есть. По крайней мере, мне в Кировске дышится хуже.

Это одно из совсем немногочисленных знаний, приобретенных мною за время лежания в Кировской больнице. Но самое главное из этих знаний: я наконец четко осознал, что наша медицина двулика. Одно лицо ее — от докторов, медсестер, санитарок, другое — от чиновников. К первому лицу я доверие как испытывал, так и продолжаю испытывать. Со вторым сложней. Такое впечатление, что чиновников от медицины я раздражаю.

Раньше почему-то не обращал внимания, но в Кировске это объявление очень большими буквами написано: в день поступления больные питанием не обеспечиваются! Как вам такое заявление? Да, скажете вы, заранее склад не отпустил на кухню на тебя продукты, так что лежи, жирдяй, тихо, тебе только на пользу легкий пост. Но, хорошо, у меня есть внутренние резервы, а если кто тощий попал, да уже несколько дней голодавший? Тем более, что в этот день до обеда кто-то обязательно выписался из больницы, и куда отпущенные на него продукты дели? Выбросили? Ну, хорошо, не вылечили никого в этот день, но почему не предвидеть, что привезут больного и голодного? Лекарства для него ведь есть, врач и сестра есть, почему же и тарелку каши не придержать на всякий случай? Милосердно ли целый день не кормить больного?

Ладно, не буду больше гундеть. Поделюсь жизнеутверждающим открытием. Только не кричите сразу, что мне надо в другую больницу. Я теперь знаю, какой самый вкусный напиток в мире! Не шотландский виски, не французские коньяк, кальвадос и шампанское и даже не водка наша родная. Самое вкусное, что мне доводилось пить, — это больничный чай!

Когда тебя весь день готовят к операции и не дают ни есть, ни пить, когда тебя глушат наркозом, чтобы не умничал во время операции, а потом вытаскивают тебя обратно в этот мир, когда ты начинаешь что-то соображать и наконец наждачным языком как бы произносить слово «пить», тебе подают стакан обычного, подслащенного, теплого чаю и ты… Какое это божественное наслаждение! Пригубить, ощутить влагу и маленькими глоточками, глоточками, и чувствовать, как он животворяще потек внутри тебя…

Ладно. Хватит. Пора мне процедуры принимать: лазерно-ядерную коррекцию век от морщин и глаз от бесстыжести. Для красоты.

Не болейте!

История недели:

Из разговора двух хирургов:

— Ну как прошла операция?

— Да ерунда… С наркозом скучно.

Поделитесь:

VK