Уважаемые читатели, предлагаем вашему вниманию заметки Александры Приходько, будущего журналиста и бывшего стажера “Дважды Два”, участника нашего проекта для школьников “Зеленая буква”. Саша окончила школу в Апатитах, высшее образование получает в Санкт-Петербургском государственном университете. Кроме учебы Саша успевает работать в журнале “Собака.ru”. Благодаря ее репортажам читатели журнала узнавали новости 61-го конкурса “Евровидение” в режиме онлайн. А позже для “Дважды Два” Александра специально написала путевые заметки о том, как она увидела конкурс и что ей запомнилось больше всего. А еще Саша прислала фотографии: смотришь на них, и кажется, что ты сам на сцене. Их сделала подруга и коллега Саши — Рита Миронова.
В общем, читайте, смотрите и получайте удовольствие.
Ваша “ДД”.
С корабля — на “Глобен Арену”
С 10 по 14 мая в Стокгольме проходил 61-й конкурс песни “Евровидение”, и я впервые смотрела его вживую и в новом качестве — не зрителя, а аккредитованного журналиста.
Раньше я не задумывалась, что за “Евровидением” можно следить не только с дивана. Но среди моих друзей нашлись люди, которые настолько любят конкурс, что могут называть победителей в обратном хронологическом порядке вплоть до 1956 года. Без ошибок. При этом напевая каждую выигравшую песню. В прошлом году ребята выяснили, как получить аккредитацию для фанатов, и съездили на конкурс в Вену. Вернулись, рассказали, и мне тоже захотелось увидеть “Евровидение” своими глазами.
Стокгольм приласкал наш паром теплым утренним бризом. На выходе с морского вокзала нас встретила знакомая, у которой мы остановились на время конкурса. Мы с однокурсниками закинули чемоданы в квартиру и отправились в Еврогородок, где располагается “Эрикссон Глоуб Арена” — место проведения конкурса. Рядом с “Глоуб” находится ледовый дворец “Ховет”, в котором был оборудован пресс-центр.
Пресс-центр
На стадионе “Ховет” во время “Евровидения” шайбе негде упасть. Пресс-центр расположен прямо на арене. Организаторы поделили комплекс на несколько зон: рабочая со столами и розетками для техники, лаунж-зона с диванами и термосами с чаем и кофе, справочная, зал для конференций и ресторан. Тут же расположили фан-зону, где беззаботные люди с фан-аккредитацией наслаждаются конкурсом, обладая практически теми же привилегиями, что и пресса. Фанаты тоже могут проходить на репетиции и смотреть трансляцию концертов на большом экране. С другой стороны, им недоступны приятные журналистские бонусы. Например, в отличие от прессы, фанатам не выдают бесплатный проездной на все время “Евровидения”. Кроме проездного нам выдали двухдневную специальную карточку, по которой основная часть музеев и развлечений бесплатна — всем другим она обходится в 100 евро. Также журналистов полностью обеспечивают связью — дарят SIM-карту от официального спонсора.
[adrotate banner=»65″]
По заданию редакции мы должны подготовить репортаж с красной дорожки. Сергей Лазарев еще до начала конкурса считался одним из главных претендентов на победу, и получить от него комментарий стало задачкой со звездочкой. Даже с двумя — вместе с Сергеем по красной дорожке прогуливался Филипп Киркоров, возглавляющий российскую делегацию. Чтобы пообщаться с ними, мне пришлось проползать между европейскими журналистами, которые весьма активно работали локтями. Я уже почти отчаиваюсь пробиться к дорожке, но замечаю в самом ее начале улыбчивых парней. Подхожу, интересуюсь, можно ли тут протиснуться. Они мне улыбаются и спрашивают, откуда я. Отвечаю — из России. Ребята смеются и говорят уже по-русски: “А, ну так бы сразу и сказала, что наша! Мы из Одессы”.
Взять комментарий у Сергея Лазарева с первого раза не удалось. Со второго тоже. Прощаюсь с одесситами и начинаю преследование нашего конкурсанта вдоль красной дорожки. Забавно и необычно, но быстрее Сергея я перехватила заскучавшего Филиппа Киркорова — для иностранных журналистов он всего лишь продюсер и не так интересен, как конкурсант. Но дорожка длинная, а я изворотливая.
Вечером друзья-коллеги надо мной подшучивали. Я хоть не фанатка Киркорова, но ведь тут живое общение! Это вызывало бурный восторг у меня и язвительные смешки у моего друга. Он уже ездил на “Евровидение” и как “бывалый” знал, как я буду реагировать на Киркорова через пару дней. Никак. Филиппа Бедросовича мы встречали столь часто, что его появление вообще перестало восприниматься, как событие.
Никто не обижал
Когда я звонила домой, родные и друзья осторожно, но обеспокоенно интересовались, как я там. Спрашивали: “Не обижают тебя?” Я и сама первые дни существовала в режиме легкой фоновой внутренней тревоги. Неосознанно делала паузу в одну десятую секунды перед тем, как ответить, откуда я. “Евровидение” официально вне политики, но политика этот факт упрямо игнорирует.
Участникам-конкурсантам запрещено делать политические заявления, но столы в зале пресс-конференций все равно пытаются использовать как трибуны. Желание государств использовать “Евровидение” как канал коммуникации — неотъемлемая часть конкурса такого масштаба и так же неискоренимо, как соседское голосование стран друг за друга. Чем больше организаторы борются с влиянием политических тенденций, тем явственнее те проявляются. Забавно и приятно другое — что это все понимают. Так на конкурсе возникает два уровня общения. Один официальный, витринный, а второй — неформальный, человеческий. В среде журналистов, фанатов и участников больше тех, кто не игнорирует, но сознательно отделяет политику от конкурса, а госаппарат — от людей. Конечно, встречаются и те, кто не могут удержаться от едких комментариев и почему-то я чаще видела их среди наших соотечественников.
Я скучаю
К звездам на “Евровидении” привыкаешь быстро, но некоторым вещам можно удивляться бесконечно. Как организаторы умудряются прятать технический персонал на сцене от телекамер, например. Аккредитованные журналисты получают право посещать одну из генеральных репетиций “Евровидения” — в качестве зрителей в зале на полном прогоне шоу. Картинка, которую мы видим по телевизору, прорабатывается в мельчайших деталях на десятке репетиций, есть полные генеральные репетиции полуфиналов и финала. Конкурсанты десятки раз поют одно и то же, повторяют каждое движение, репетируют взгляды в камеру, позы и паузы. Организаторы тренируются быстро и незаметно переставлять декорации. Журналистов пускают только на одну репетицию, но все остальные можно смотреть на больших экранах в пресс-центре. Получалось, что мы один и тот же концерт видели несколько раз — со всеми шуточками ведущих и видео-перебивками. Так мы осознали, что зря потратили семь тысяч рублей: у нас были куплены билеты на первый полуфинал, чтобы “окунуться в атмосферу праздника”. Но потом мы почувствовали перебор этой радости: ведь сначала мы посмотрели первую репетицию вживую, затем еще пять трансляций репетиции по экранам, пока работали в пресс-центре. В день полуфинала мы задумались, а не продать ли нам билеты: как-то глупо смотреть то же самое шоу в шестой раз.
Но не продали. Так хотелось поучаствовать, почувствовать настроение конкурса, побыть вместе с залом и зрителями на арене.
По репетициям, хоть я и помню каждую из них лучше любимого фильма, я скучаю. Впечатления от “Евровидения” с удовольствием кручу в голове на повторе. Как и песни — даже пока писала этот текст, слушала плейлист конкурса. Отчасти потому, что привыкла работать в пресс-центре под эту музыку, отчасти потому, что привыкла под нее особым образом жить. В Стокгольме песни “Евровидения” играли везде и постоянно — в любом кафе, супермаркете, на остановках. И многие шутили, что уже устали от праздника… Да, песни надоедают. Но я скучаю по хорошему настроению, которым мы заряжались на репетициях, по горячему кофе во время теплых бесед с коллегами из разных стран, по непонятной, но приятной внутренней связи с каждым человеком в окружении — неважно, охранник он на входе или участник на конкурсе. Песни надоедают. А живые эмоции, открытые люди и ощущение объединенности — нет.
Александра Приходько.
