“Десять лет назад я подумал: если каждый турист, что приезжает к нам на пароме “Хутигрутен”, будет давать мне по сто крон, я за год получу 15 миллионов. Теперь наш оборот — 30 миллионов”. Коре Таннвик, владелец “Snowhotel”, с гордостью показал свои владения участникам “Баренц-спектакля” и Киркенесской конференции, которые состоялись здесь на прошлой неделе.
200 тысяч туристов
Коре Таннвик — личность в Норвегии известная. До того, как заняться туристическим бизнесом, он был документалистом и актером. Его, совсем молодого, можно увидеть в фильме 1974 года “Под каменным небом” — Коре вместе с нашим актером Николаем Бурляевым играли там партизан. Об этом фильме Игоря Масленникова я никогда и не слышала, а ведь это чуть ли не единственная советско-норвежская картина о том, как советские воины и участники норвежского Сопротивления спасали жителей Киркенеса из заброшенной шахты в 1944 году.
Кроме прочего, Таннвик был экологическим активистом, снимал документальные фильмы в Ловозере и Никеле и был даже лишен российской визы на несколько лет за эко-протесты. До сих пор с горечью он бросает взгляд в сторону Никеля: “Они только обещают, но за двадцать последних лет ситуация с вредными выбросами никак не меняется…”
Дело в том, что Коре “продает” чистый снег и свежий воздух. Киркенес, чье будущее — расцвет или упадок, связанный с политическими и экономическими переменами, — обсуждали во время дебатов “Баренц-спектакля”, имеет два несомненных туристических плюса. Первый — близость к российской границе, всего восемь километров, и нет отбоя от желающих посмотреть на северный рубеж неведомой и огромной страны. Второе — паром “Хутигрутен”, главный поставщик туристов в отдаленный Киркенес.
Этот огромный паром курсирует вдоль арктического побережья страны, среди островов, заливов и фьордов даже в полярную ночь. Первый почтовый паром линии “Хуртигрутен” (“Быстрый путь”) отправился из Тронхейма в Хаммерфест 2 июля 1893 года. Сегодня “Хутигрутен” идет из Бергена в Киркенес и обратно, преодолевая 2537 километров за 11 дней. По пути судно заходит в 34 промежуточных порта. В Киркенесе на берег сходят 150 тысяч туристов в год (из 200 тысяч в общей сложности, посещающих городок с населением в 3,5 тысячи жителей). Куда идти, что смотреть? Конечно, “Снежный отель” и все остальное, что предлагает Коре Таннвик. А он не просто размещает по городу баннеры со своими услугами — его расписные микроавтобусы приезжают за туристами и к парому, и к отелю, и к трапу самолета. Слишком скучно? Пожалуйста, прямо в аэропорту вас могут встретить на собачьей упряжке.
Поспать в тишине
— Сегодня наш оборот от “Снежного отеля” и прочих развлечений составляет 30 миллионов норвежских крон в год, — рассказывает Коре Таннвик. — Зимой у меня работают 45 сотрудников из разных стран, летом — 17. К сожалению, россиян я не могу принимать на работу, потому что есть сложности с получением специального рабочего разрешения. А вот, скажем, девушка из Испании, — Коре кивает симпатичной барышне, — трудится у меня с удовольствием. Она обожает лес и тишину, зачастую уходит туда со спальным мешком, и я за нее немного беспокоюсь.
“Snowhotel” — самая крупная в Норвегии компания для зимних видов туристической деятельности, она открылась в 2006 году. Кроме снежного отеля, здесь есть хаски-ферма на 160 собак — за один раз на них могут прокатиться 50 человек. А еще — 20 снегоходов, десять гостевых домиков, семь ресторанов — три из них у фьордов и в лесу.
Но главное, что привлекает туристов, — возможность переночевать в снежном отеле или хотя бы в нем побывать.
— Это именно снежная постройка, а не ледяная. Ледяных в мире нет, потому что лед тает быстрее снега и температура внутри помещения будет такая же, как и на улице. В снежном помещении температура не опускается ниже минус четырех, даже если снаружи минус 30, — рассказывает Коре. — У нас 20 номеров, и 2,5 тысячи человек проводят здесь ночь, а стоит она 2600 крон.
Коре показывает необходимое снаряжение для холодного ночлега: это специальный хлопковый чехол-исподнее, балаклава, мягкие и толстые чистошерстяные носки (“А не тот пластик, что на ваших ногах сейчас”, — добавляет Коре) и пуховые спальные мешки, в которых сохраняется тепло в мороз до минус 35. Кроме того, ледяное ложе оборудовано теплосохраняющим матрацем.
— Ночевка здесь сродни восхождению на Килиманджаро, — говорит Коре. — Чистый экстрим! Но люди едут, особенно те, кто устал от шума. Вот я, например, почти не сплю в отелях — слышу звуки лифтов, прохожих, машины… Здесь же абсолютная тишина. Но самое сложное для человека здесь не холод, а борьба с клаустрофобией.
Каждый год отель строят с 1 по 20 декабря. Технология такая: надувают огромный шар (12 на 9 метров) и покрывают его снегом, а затем шар сдувают и вынимают. Так же строят коридоры и номера — по два в день. А заранее, за месяц до строительства, заготавливают снег с помощью “пушек” — 15 тысяч кубометров ежегодно. Снежная пушка круглосуточно и под большим давлением работает рядом с ближайшим озером, и главное, чтобы в ноябре уже стояла минусовая температура. 8 декабря в отель прилетают художники из китайского Харбина и создают внутреннее ледяное убранство — скульптуры, “мебель”.
Отель работает до 27 апреля, а потом за три дня его разбирают, и он исчезает до следующей зимы.
Кроме экстремально холодной ночевки и катания на хаски, здесь можно выйти на крабовую рыбалку, “поохотиться” за северным сиянием, покататься на снегоходах и пройтись по лесу на снегоступах. Летом жизнь тоже не замирает: Коре и его сотрудники предлагают морскую рыбалку и крабовое сафари, рафтинг “Полуночного солнца”, гребные лодки и снаряжение для рыбной ловли. А еще — экскурсию в Андерсгротту, крупнейшее бомбоубежище, построенное в 1943 году, с демонстрацией архивного фильма о бомбардировках города и жизни людей во время войны.
Его личный протест
Два года назад снежный отель начали присоединять к деревянному трехэтажному зданию бывшей овчарни. Теперь вместо загонов для скота — удивительно уютные рестораны и сувенирные лавочки с обоями ручной работы и старой, бережно сохраненной вагонкой, овечьими шкурами и стилизованными светильниками. Приглашенные дизайнеры расписали панорамные окна так, чтобы всегда казалось, будто на холмах пасутся олени. Здесь можно не просто пообедать или воспользоваться Интернетом — тут теплые туалеты и душевые кабины для тех, кто замерз и хочет покинуть снежную спальню.
— Каждую весну мы заготавливаем 12 тысяч оленьих сосисок для туристов, предлагаем картофельные блинчики, уху, крабов, местный фермерский сыр, — рассказывает Коре Таннвик. — Мы стремимся всегда добавлять дополнительный штрих к нашим блюдам, такой, как дикие травы, которые мы собираем и сушим сами, или домашнее желе из черной смородины и рябины.
А потом Коре ведет нас в “Никель-ланч” — отдельное, тихое и спокойное лобби. Его почти ничего не отличает от других помещений, кроме художественных фото.
— Эти снимки сделал мой друг, фотограф Кнут При, в Норильске в 1991-92 годах, и эта мини-выставка — мой личный протест против никелевого производства. Я считаю его самой грязной штукой в мире, миллионы тонн диоксида серы выбрасываются в атмосферу. Посмотрите, какая здесь идиллия, а ведь всего в 45 километрах отсюда работает фабрика, в Никеле. Повторю — это мой личный протест против обогащения корпораций за счет здоровья людей, живущих на Севере.
Коре Таннвик разъясняет, почему его доклад на Киркенесской конференции носил такое название — “Снег важнее нефти”.
— Мы, норвежцы, тридцать лет жили, как нефтяные наркоманы. А теперь почувствовали на себе, каково это, когда нефть дешевеет, а с нею и крона по отношению к доллару и евро. Это заметно даже по туристам — все больше их из Азии, Бразилии и Мексики, Австралии, то есть мы для них “подешевели”. И поэтому наш зимний, снежный туризм становится важнее нефти, важнее промышленности.
Кроме того, с каждым годом становится все теплее, а причина — влияние нефтегазовой отрасли на климат. Но для меня и для всех, кто занимается зимними видами туризма и развлечений, снежная зима является жизненной необходимостью. И я скажу вам больше: я не знаю никого, кто захотел бы жить в наших краях, если бы здесь не было снега.
