Замужем за немцем (окончание)

Опять в отношениях Натальи и Леопольда возникла напряженность. Подружка Надя предложила Наталье развеяться и позвала ее на дискотеку. Музыка, коктейли, танцы (а танцевать она очень любит) вскружили Наталье голову, да так, что в три ночи она и не подумала ехать домой, как обещала мужу, и даже не позвонила ему. Опомнилась, лишь когда в страстном танце с каким-то местным кавалером увидела, как на нее смотрят “из пестрой толпы огромные, как два бездонных озера, печальные Лёвушкины глаза”…

Глава 34.
Робинзон с Надеждой

Сентябрь 2012 г.
Утро, как и следовало ожидать, выдалось ужасным. Голова трещала от ночных коктейлей, уши заложило, словно ватой, а совесть колола в бок справедливыми упреками. Я давно проснулась, но лежала с головой под одеялом с закрытыми глазами и делала вид, что еще сплю. Как всегда, по воскресеньям, нужно было ехать к маме Лео на обед, но сил подняться с постели, а тем более посмотреть в глаза мужу, не было никаких. Я слышала, как они переговаривались с Иваном, и как Ваня удивленно спрашивал:

— Лепольдовский, а что, мама заболела?
— Тише, Ивановский, не буди ее, пусть поспит. Одевайся, поехали к бабушке.

Дверь щелкнула, и я облегченно вздохнула. Временная передышка. Ну а потом? Мне нужно как-то объясняться с Лео.
Почему я не приехала домой в три часа, как договаривались? Почему не перезвонила? И почему Леопольд застал меня в объятиях незнакомца?
Ответов на все эти вопросы я не находила.

— Оторвалась…

В общем, по большому счету ничего такого и не произошло. Ведь даже и ежу понятно, что, если человек идет на дискотеку, он там будет танцевать. Но Леопольд с тех пор не проронил ни слова, и это меня страшно напрягало. Мой верный и преданный, внимательный и заботливый, строгий и добрый, серьезный и смешной Борец с ветряными мельницами и Последний романтик…
Я вдруг почувствовала всей душой, что не хочу его потерять ни при каких обстоятельствах! Ведь я его люблю. Конечно, люблю! Иначе не трепыхалось бы сейчас мое сердечко в ожидании приговора.
Я принесла себя на кухню. Уф! Уселась на диванчик. На кухонном столе я увидела заботливо приготовленные Лёвушкой бутылку минеральной воды, таблетку аспирина и чистенький бокал…
Наверное, не так уж все и плохо.  И надо звонить Надежде.

— Жива? — ее голос был виноватым и встревоженным.
— Да ничего. Ностальгия вчера прошибла, о времени забыла… Теперь не знаю, чего от Лео ждать.
— А ты на “Робинзоне Крузо” погадай!

Наша семейная традиция — гадать на книге Даниэля Дэфо “Робинзон Крузо” сразила Надю наповал: такого “чуда” она никогда еще не видела. Я и сама не знаю, откуда у нас с мамой взялся этот обычай. Гадали мы нечасто, а только в трудных житейских ситуациях, укрывшись на кухне от папиных насмешливых взглядов и комментариев.
Нужно было делать так.
Сначала определить в голове проблему-вопрос. Потом сесть на книжку (отчего она у нас за многие годы изрядно помялась). Посидев с минуту и сосредоточившись, задать вопрос книге вслух (Боже, какой бред, но ведь работает!). Потом наугад открыть страницу и прочесть ответ. Робинзон еще ни разу не подвел нас…
Я достала из шкафа книгу и уселась на обложку. Надежда на другой стороне провода затаила дыхание:
— Робинзон, скажи, пожалуйста, чего мне сегодня ожидать от Лео?
Книга открылась почти посередине. Я пробежала глазами текст.

— Надя, нашла! Какой кошмар…

И прочла с выражением:

— Капитан… изобразил им в истинном свете всю низость их поведения по отношению к нему и еще большую гнусность их планов, которые они не успели осуществить. Он дал им понять, что такие дела к добру не приводят, и их ожидает, пожалуй, виселица.
— Наташа, не может быть! Ты же ничего такого “низкого” не сделала!
— Вообще-то нет. И планов гнусных не замышляла…
— Постой, Наташка, ты неправильно вопрос задала. Спроси-ка лучше, тебе-то что теперь делать?

Я сосредоточилась:

— Робинзон, скажи, пожалуйста, что мне теперь делать по отношению к мужу Леопольду?

Я опять открыла книгу наугад.

— Ведь благодарность не принадлежит к числу добродетелей, свойственных человеку, и в своих поступках люди руководствуются не столько принятыми на себя обязательствами, сколько корыстью.

Понятно! Робинзон мне прямо намекал, что я забыла свои обязанности и совершенно бессовестным, неблагодарным образом использовала Лёвушкины доброту и доверие. Ответ напрашивался сам собой, как и всегда случалось с этой волшебной книгой: вспомни, что ты жена, и веди себя соответственно.

— Так, подожди, Наташ, я всё же так и не поняла — получишь ты сегодня “на орехи” или нет? Я же переживаю за тебя! И чувствую себя немного виноватой.
— Ну, хорошо, последний раз. — Перегружать Робинзона было никак нельзя и больше трех раз спрашивать тоже.
— Робинзон, скажи нам, пожалуйста, получу я “на орехи” или нет?

Страница сто тридцать два.

— Я положительно начинал приходить к заключению, что я сам насочинял себе страхов…
— Все, Надюша, закончили на сегодня! Слава Богу, все не так уж плохо!

Я тщательно заправила постель, сменила скатерть на столе и приняла душ, надела любимый Леопольдом китайский шелковый халат. На кухонной столешнице я приготовила заварочный чайник, лимон, муку и два яйца. Все последующие действия с тестом на блины и завариванием ароматного индийского чая я решила произвести, когда Лео вернется, зная, как ему нравится наблюдать за мной, священнодействующей у плиты. Я чувствовала, что все должно быть хорошо.
В дверь позвонили, и я захлопнула блокнот, засуетилась, бросила взгляд в коридорное зеркало — русские не сдаются!

— Ах вы мои голубчики! А я уже вас поджидаю, сейчас чай будем пить. Ну, Ванюша, как там бабушка? — а сама краем глаза смотрела на Лео, пытаясь угадать настроение. Казнить нельзя помиловать — где ставить запятую?

Получив от меня вкуснопахнущий поцелуй в седобородую щеку и услышав как ни в чем не бывало щебечущий голосок своей “молодой” жены, мой верный (верный! верный!!!) Лёвушка вздохнул облегченно, словно с его плеч свалилась огромная тяжесть, засиял  припухшими от недосыпа глазами и привлек меня к себе:

— Es ist wie es ist, und wenn nicht anders wird, dann bleibt es so. (Что будет, то и будет; а будет то, что Бог даст).

А потом счастливо рассмеялся и добавил:

— Натушка, все будет хорошо!

Я делала тесто на блины под мирное журчание уже знакомых воскресных Леопольдовских рассказов о “хороших временах” — его путешествиях, его женах, его молодости… И тут вспомнила это трогательное, короткое, но такое емкое по смыслу стихотворение, которое я старательно вывела на первой странице в моей “Книге мудрости советской пионерки”  — общей тетради в коричневой дерматиновой обложке — сразу после написанного фломастерами заголовка “Песенник” и смешного, одинакового у всех моих одноклассниц пояснения: “Писал не писатель, писал не поэт, писала девчонка двенадцати лет”.

Верь, что дважды два — четыре,
Верь, что крутится Земля,
Верь, что есть на свете мальчик,
Верь, что любит он тебя…

Эпилог

Сентябрь 2013.
Вкратце расскажу, что еще произошло за год.
На дискотеку я больше не ходила. Зато присоединилась к группе “банщиц” во главе с Надеждой. Настоящая русская баня, выстроенная нашими предпринимателями, не имеет ничего общего с немецкой “крейзи-сауной”, и  теперь по пятницам мы “отрываемся” женской компанией в парной, с вениками, а после наслаждаемся чудесным травяным чаем и сплетничаем о последних любовных поворотах в русско-язычной местной “Санта-Барбаре”.
Китайские медсестры уже почти выучили немецкий язык и потихоньку собирают чемоданы. Толстые и лысые директора больниц заботливо приготовили для них опустевшие с годами кельи сестер милосердия Католического ордена и даже положили им заработную плату. Зарплаты китаянок ожидают, правда, небольшие, в три раза меньше, чем у местных. Зато им не нужно будет менять свою веру, а как раз наоборот — разрешено поставить в угол кельи фигурку Будды и бесплатно питаться в больничной столовой. Я желаю им от всей души успеха и надеюсь, что вместе с языком их на немецких курсах научили вместо риса есть картошку.
А мы с Леопольдом привыкли к странностям друг друга и живем весело. Когда в стране наступают очередные церковные праздники, которых, по статистике, в Германии больше, чем в остальной Европе, и ему не нужно идти на работу, мы с ним разучиваем песни. Я быстро выучила на немецком “Розамунду”, мелодию которой знают все по восхитительному фильму “Покровские ворота”, а Лёвушка  остановился на переливах первого куплета “Во поле береза стояла”. Конечно, при желании он мог бы выучить и два следующих, но его русско-немецкие коллеги начинали хохотать, держась за животы, сразу же после первого “Люли-люли, стояла”, и он решил, что этого для поддержания национальной дружбы хватит. Прожив со мной некоторое время, он все же понял, что, несмотря на все его “апокалиптические страшилки” о трудностях российской экономики и жизни, моя душа осталась там, под сенью старых крыш Берёзового проезда, в дачном гамаке садового общества “Товарищ” и на лоджии моей “однушки”, под окнами которой теплыми летними вечерами все так же ремонтируют свой старый “ПАЗик” русские мастеровые. И он смирился! Теперь Лео отдельно следит за нашими, российскими  новостями, выискивая, по моему наущению, только хорошие, и потом яростно отстаивает “Вторую Родину” в глазах скептически улыбающихся коллег по работе. Более того, скажу вам по секрету, что Лёвушка, обласканный российскими родственниками и друзьями, даже иногда подумывает переехать на пенсии вместе со мной в наш маленький российский городок.
Мои родители пока что не продали дачу. Зато по совету Леопольда папа засеял половину огорода газонной травой и теперь озабочен поиском подходящей газонокосилки. Мы приезжали к ним еще раз летом. Леопольд растрогался и подарил им три фигурки глиняных садовых гномиков в красных колпаках, таких популярных у него в Германии. А мама снова плакала от радости за нас и оттого, что глиняные гномики никак не смогут заменить ей Ванечку с Наташей.
С другой стороны, тому, что мы теперь живем в Германии, рада моя немецкая свекровь. Не так давно она болела, и я возила бабушку сначала к ее домашнему врачу, а после в госпиталь Святой Елизаветы. В свои восемьдесят с большущим “гаком” лет она впервые в жизни оказалась на больничной койке и сильно переживала, что запланированная ею на субботу автомобильная поездка на цветочный рынок так неожиданно срывается. Врач приемного покоя, доктор Абдул-Джали, даже не нашелся, что сказать, когда после установления диагнозов  “тугоухость”, “слепота правого глаза” и “отеки на ногах”, моя чудесная свекровь потребовала от него ясного ответа на вопрос: “Через какое время я снова могу сесть за руль?”
Ну что еще? Как пишут в Интернете, все “весси” (бывшие западные немцы) продолжают считать, что все “осси” (бывшие восточные немцы) лентяи и кляузники. Все “осси” утверждают, что “весси” — циники и обманщики. В Европе нарастает кризис, и мне, пожалуй, уже пора искать в газете объявления по типу: “Требуется уборщица” или “Ищу сиделку по уходу на дому”. Выданную мне больницей после практики “Характеристику” я честно положила в большой конверт, наклеила на него марку с изображением германского императора и короля Пруссии Вильгельма II и выслала конверт в Дюссельдорф, в “Комиссию по признанию медицинских дипломов иностранных граждан”. Но ответ из комиссии не получила до сих пор. И через полгода безответного ожидания своей судьбы одним волшебным зимним вечером я села на знакомую обложку магической книги Даниэля Дефо, сосредоточилась и спросила:

— Робинзон, скажи, пожалуйста, что же мне теперь здесь, в Германии, делать?

И он ответил, как всегда, прямо и правдиво, черным по белому, прямо наверху помятой шестьдесят второй страницы:

— Между тем я принялся серьезно и обстоятельно обсуждать свое положение и начал записывать свои мысли — не для того, чтобы увековечить их в назидание людям, которые окажутся в моем положении (ибо таких людей едва ли нашлось бы много), а просто, чтобы высказать словами всё, что меня терзало и мучило, и тем хоть сколько-нибудь облегчить свою душу.

Я улыбнулась, села за компьютер и набрала на чистом листе электронной “бумаги” заголовок будущей книжки: “Замужем за немцем”.

Июнь 2013 года.
Германия, Beckum.