Отправились мы намедни за рубежи родины. Отъехали от границы всего ничего, а однако все не по-нашему. И солнце сразу выглянуло из-за туч, и дорога более ровная пошла, и легкость душу охватила. А главное, люди какие-то улыбчивые встречаться стали. Чуть что — улыбаются и приветливо рукой машут.
Попутчики мои, впервые за кордон попавшие, немного даже обалдели. Чего это они? — говорят. Улыбаются даже таможенники. Строгости, мол, никакой и суровости. Расслабленные, вроде как и не в дни кризиса живут. Радуются чему-то.
Но через полдня мы и сами начали улыбаться и приветливо ручкой махать. А уж когда бутылки из-под пива сдали и чек тут же отоварили новым пивом, совсем нас радость захлестнула. Отдохнули, словом, как дети, и даже строгие, но справедливые лица родных таможенников нам настроения не испортили.
И вот спустя пару дней один из моих попутчиков, товарищ Н., пришел на свою работу. Пришел и давай делиться впечатлениями, фотокарточки показывать. Говорит коллегам: вы не представляете! А они ему так скучно отвечают: да ладно, чего ты разошелся? Да что у них там особенного? Подумаешь! И у нас тут все не хуже, а в отношении суровости еще и получше в сто раз. И нечего нам тут свои красочные карточки показывать, а лучше садись за стол и продолжай рабочую деятельность.
И мой товарищ Н. чрезвычайно расстроился. Говорит, все настроение от поездки испорчено. Говорит, даже желание улыбаться и рукой махать незнакомым людям сошло на нет. И фотокарточки свои теперь он один смотрит и вздыхает.
Ну я, конечно, ему посочувствовала и сказала — люди, голубчик, разные. Вот, помню, пару лет назад со мной в одной поездке был такой капитан милиции Чесноков. Очень подкованный турист из Петербурга: знал он про все достопримечательности и старался их непременно посетить. Он вставал раньше всех, брал билет на электричку и носился по окрестностям Парижа.
А вечером капитан Чесноков рассказывал нам за чашкой чая:
— Доехал я до Фонтенбло. Осмотрелся. И что? Да у нас в Павловске деревья в сто раз выше!
Или:
— Зашел я в этот самый Лувр. Осмотрелся. И как? Да наш Эрмитаж ему сто очков форы даст.
Или:
— Ну и вижу я — он, Версаль. Осмотрелся. И знае те — да у нас в Колпино Дом культуры железнодорожников в шесть раз ширше!
И капитан Чесноков шел довольный спать, чтобы на следующее утро умчаться в другой конец Подпарижья. Осмотреться.
Пользуясь случаем, передаю привет капитану Чеснокову и подобным ему туристам, а товарищу Н. передаю пламенный привет и напоминаю: каждому — свое!
