Продолжение. Начало в №№18, 19, 20.
Сергей разделил персонал областной больницы на две армии: одна — медицинская — борется с болезнями, вторая — административная — ведет борьбу с больными.
Первая армия взяла Сергея в оборот сразу же — разные анализы, рентген, ЭКГ, компьютерная томография, УЗИ и многое другое, вплоть до бронхоскопии (когда в бронхи через нос запихивают зонд, чтобы разглядеть, чего там — врагу не пожелаешь). Потом — разные доктора.
В конце второго дня Кочкин вернулся после томографии в палату, а лечащий врач рассказала, что звонила на КТ, ей не терпится узнать, что там у него в легких, просила пока на словах заключение дать.
— Будем оперировать, — с серьезным видом сообщила она. — В легких мертвые ткани появились, надо удалять…
Сергей опять захотел залезть под одеяло и заскулить. Вот он чертыхался, вот уж пожалел себя: за месяц вторая операция. Убиться можно!
А чуть позже пришел кардиолог для консультации. Выслушал его жалобы — на легкие, на ногу, на хирургов, а особенно на неизвестного доктора в какой-то из предыдущих больниц, записавшего ему в направлении, помимо всего прочего, «мерцательную аритмию». Очень Кочкину это не понравилось — без пяти минут инфаркт, по сути. Этого еще не хватало! Кардиолог взял ленты кардиограмм, что Сергей с собой привез, стал разматывать их и внимательно смотреть…
— Нет у меня мерцательной аритмии, доктор! Не верьте им!..
— Ну как же нет! — забормотал доктор, не отрывая глаз от ленты, и голос его звучал очень душевно. — Есть… И вот фибрилляции… И вот фибрилляции. — потом замолчал на время. — Правда, ленточка не ваша, а какого-то Чугунова… Вы же не Чугунов?..
Серега до сих пор смеется над тем, как быстро ему мерцательную аритмию вылечили. И сочувствует Чугунову, пусть он будет здоров.
Когда кардиолог ушел, Серега сел и поразмыслил. Результаты компьютерной томографии его врач пока по телефону выслушала. А вдруг они там тоже что-то впопыхах напутали?.. Вдруг и не нужна операция… И немножко успокоился.
А утром пришел «обход» — заведующий отделением, Серегина докторша, еще несколько врачей и медсестер — все очень солидно. И заведующий, мужчина высокого роста и крепкого телосложения, тоже с серьезным и даже печальным лицом объявил:
— Сергей Михайлович, мы думаем, что обойдемся без оперативного вмешательства. Будем лечить консервативно.
Серега говорит, что тут он расплылся до ушей, стал прыгать на кровати, лежа, и причитать:
— Доктор, куколка, я Вас люблю! Всех люблю! — и все заулыбались.
И опять пошли капельницы, уколы, процедуры.
***
Увы, врачи и медсестры могут ошибаться. Как летчики, штурманы, космонавты, водители и все, кто вынужден принимать решения. Не ошибаются, к примеру, санитарки, там проще — либо вымыла туалет, либо он так загаженным и остался. И, мне кажется, докторам надо помогать. Перед Новым годом я тоже попал в больницу, там мы с Кочкиным и встретились — не поверите! Так вот, я все приставал к докторам и сестрам: а что это? а зачем? а как оно действует?.. А потом спросил у врача, не раздражает ли ее мое любопытство. А она сказала, что нет. Что такого больного лечить легче, чем равнодушного.
Однажды моему соседу по палате принесли утренние таблетки, и он удивился: новая какая-то, красненькая! А мне это показалось странным — завтра его выписать обещали, а новое лекарство дают. Говорю: пойди спроси, что это. Он нехотя поплелся. Оказалось, не его таблетка, ошиблись…
***
Но вернемся к нашему другу Кочкину. Про первую армию в областной больнице он много хорошего рассказывал. Про вторую — много смешного. Эта армия гоняла его, как шкодливую кошку. Она состоит из большого числа охранников и главного врача. Это ведь он порядки заводит такие. На наши, извините за мелочность, деньги.
— Сюда не положено ходить! — здоровенный парень в чем-то вроде униформы, с мрачным лицом, как будто это ему, а не тебе, диагноз гадкий поставили.
— Почему?
— Не положено!
— Но мне так удобней, другой дорогой гораздо дальше…
— Распоряжение главного. Эта дверь не для больных.
Или:
— В лифт нельзя!
— У меня нога после операции, не поднимусь на четвертый этаж…
— Этот лифт для больных на каталках! Общий лифт в соседнем корпусе! — это не старый анекдот, корпуса связаны переходами. Вот и думай: повезло больным на каталках или как?
— И ты знаешь, — рассказывает Сергей, — стоят они на каждом углу и цепко всех насквозь разглядеть пытаются. И вся работа этих молодых здоровых мужиков сводится к тому, чтобы больных бабок и дедок гонять. «На этом крыльце курить не положено!» Тьфу! А до того, где положено, мне полчаса ковылять надо. Но как они курильщиков гоняют — песня.
Мужской туалет в отделении — это длинный коридорчик с неработающими раковиной и писсуаром, а в конце — закуток, в нем загородка с унитазом. Тут же окно и широкий подоконник. Дождался я, когда все рассосутся, поздний вечер уже, засел. Слышу — шорох какой-то за дверью. И вдруг сверху — щелк! — и кто-то вздохнул страстно и с облегчением, как будто оргазм у него. Это охранник залез на подоконник, вытянулся, рискуя упасть, и сверху сфотографировал меня на унитазе! Вдруг я с сигаретой. Меня так еще не снимали. Пока я выбрался, он исчез. Я даже фотокарточку не успел попросить.
Стены в туалете и даже окно оклеены десятками призывов не курить. Все равно курят. И даже угрозы не помогают — выписать или больничного лишить. Ну, выписать больного не посмеют. А больничный… Лежали там мужики из Ловозера. Плевали они на больничные — у них все равно работы нет.
— А туалет, поверь, гадкий. Ну как так — раковина не работает! Одна отрада — у главного врача в кабинете отдельного туалета нет.
— Почему ты так решил?
— Я его узнал, у него на нашем этаже кабинет. Я сначала от безделья разглядывал портреты главных врачей на стенке и увидел там теперешнего, молодой мужик, кстати. И тут же иду по коридору, а он выходит из служебного туалета и дверь ключом замыкает. Вишь, демократ какой — с персоналом одним удобством пользуется. Хотя, может, просто не добежал до своего…
— А что до охранников — так одно название. Был у нас конь один педальный, так его с милицией выписывали. Он хамил всем, орал в коридорах и выписываться не хотел, хотя здоровый был, как бугай. И вот милиционеры показания берут у него, протоколы оформляют, а охранники в сторонке топчутся. Спрашиваю их, почему этого хама просто не вышвырнут?
— Что Вы, что Вы! — замахали руками. — Мы его пальцем тронуть права не имеем.
Ну и зачем такие охранники?
***
Судя по сообщениям, Кочкин поправлялся быстро.
«В легких уже не хрипит!» «Мне лучше и лучше. Скоро выгонят, как симулянта».
«Душ принял, побрился — красавчик, пробы негде ставить. И повязку больше не клеят. Надену кроссовки и джинсы, хватит инвалида изображать».
«А с меня сегодня левый тапок спадает! Ноги одинаковые! Ля-ля-ля. Хотя… Температура с утра 37,2».
Никак от Сережи пневмония не отставала.
Продолжение следует.
Игорь Дылёв, рисунок Михаила Скоробогатченко
