Галина Свинина

Думаю про Галю Свинину, думаю… Память выхватыет какие-то эпизоды, кажется, значительные, но, боюсь, они имеют значение для меня, для редакции, а читателям, горожанам будет не так интересно… А она пятнадцать лет работала с нами для горожан. И еще очень боюсь скатиться в казенную патетику, как это принято в посмертных речах… Какой-то боязливый я сегодня. А если бы вы знали, какая Галка была смелая!
Однажды она шла на пресс-конферецию в управление “Апатита” и перепутала залы — надо было на первый этаж, а она пошла туда, где раньше эти встречи проводили, куда-то наверх. Охранник попытался остановить ее на лестнице. Галя не реагировала на его призывы. Поймите, у нее было редакционное задание: увидеть там кого-то и задать вопросы. И получить ответы. А ее не пускают. И она шла по лестнице. И тогда охранник допустил ошибку — он стал хватать Галю за руки. Вспыхнул скандал с криками и битьем охранника дамской сумочкой по голове. Потом он даже заявление в милицию написал, к Свининой участковый приходил, опрашивал “по существу”. Потом до мужчин, видимо, дошло, и заявление они забрали.
Задать вопросы и получить ответы… Как-то Борис Михайлович Проплетин, будучи главой Кировска, просил меня заменить Свинину на еженедельных брифингах, на том основании, что “с ней трудно работать”. Про “трудно работать” я уже знал — на последней встрече с журналистами Галя, видимо, загнала мэра в угол вопросами, и тот взорвался, стал кричать, что вот все люди как люди, сидят и молча слушают, и только “Дважды Два” тут вопросы задает. “Дважды Два” в Кировске — это была Галя Свинина. Конечно же, никого мы менять не стали, а просто помирили их.
Интересно, если “Там” есть, то встретятся ли они “Там”? Надеюсь, обойдется без конфликтов.
Не сомневаюсь, Галя верила, что не уходит совсем, но переходит в другой мир. Она, сколько помню, была верующей. Когда-то меня занесло на знаменитый православный Афон в Греции, и я оказался в лавочке с иконами афонских иконописцев. Я понял, что привезу Гале в подарок, и позвонил ей, узнать, кто ее святой. Она же решила, что я собираюсь над ней пошутить, как уже бывало, и сразу перешла в легкое нападение, в пикировку. Разговор я прервал, а просто купил икону со Спасителем. Надеюсь, тогда Галя поняла, что мои шутки по поводу ее веры — всего лишь шутки, пусть глупые, но не злые. И спустя год она вдруг рассказала, какое тепло идет от этой иконы в ее доме, видно, что икона “намоленная”, то есть, как я понимаю, перед иконой много и истово молились. Я усомнился, дескать, это ведь всего лишь список, копия. А она стала, как обычно, спорить: пусть это копия, но она сделана с оригинала, и вот этот оригинал уж наверняка… Тем более афонские иконописцы умеют передать все достоинства образа…
В моем компьютере сохранилось ее короткое письмо, последнее письмо. В конце июля мы попросили Свинину, хотя она уже несколько лет с нами не работала, написать про отца Михаила, замечательнейшего кировского священника. Галя не раз делала с ним интервью, особенно, когда в Кировске строили новый храм. И, конечно же, ей лучше всего подходило сказать про священника посмертные слова. И вот она пишет мне… И ведь она уже была больна, и знала, что ждет ее! А мы не знали…
О своих проблемах она почти никогда ничего не говорила. Уверен, просто не хотела никого беспокоить. Сын,  Сергей, сказал, что о ее болезни узнал, лишь когда мать позвонила после операции в Москве, два года назад. Она даже ему не говорила поначалу.
И вот она пишет мне 1 августа прошлого года:
“Хорошо было бы найти мое первое интервью с отцом Михаилом, в 1998 или в 1999 году. Он так интересно о себе рассказывал, о тех местах, откуда он родом, о чуде, которому был свидетелем. Самое интересное, что это ты меня послал делать интервью, твоя была идея. А когда статью прочитал Куличинский, то стал возмущаться — почему “Хибинский вестник” не пишет, и храм вот не строят…  И так Куличинский вдохновился рассказом отца Михаила, что стал теребить Федорова насчет строительства нового  храма. И дело сдвинулось с мертвой точки.  Вот так и получилось, что ты, будучи далеким от религии, отправил меня на интервью и косвенно  дал толчок к строительству храма”…
Ей остается полгода, и она, полагаю, все понимает, а все равно пишет о других. И если и есть у кого-то из журналистов заслуга в том, что храм в Кировске появился, то это у нее.
А еще она была покровителем обездоленных — больных, голодных, бездомных. Если бы не требовали разных тем, Галя писала бы о них…
Она появилась у нас в 1993 году с какой-то идеей. Идея мне не глянулась, а вот Галя покорила сразу — целеустремленная, убедительная, сильная. Она как раз осталась без работы — служила в обществе изобретателей и рационализаторов, общество, если не ошибаюсь, тогда и закончилось. И мы предложили ей работу. Мы даже как бы приняли ее идею. И все рассчитали верно: идея быстро потухла, а Свинина осталась с нами. Практически сразу она стала работать, как профессионал. В первую очередь это значит — надежно. И еще — самостоятельно и интересно.
И мне кажется, она любила и нас, и свою работу. Очень редко бывала на наших вечеринках, шумные алкогольные мероприятия были не ее стихией. Она абсолютно не принимала спиртного. Но главная причина была в другом: если не надо было работать, она спешила к детям.
Это была ее главная, всепоглощающая страсть — дети. И не было для нее любви и миссии важней, чем дети. Она жила для них. Но это уже тема очень личная, и мы ее обойдем.
Я не умею говорить надгробные речи. И писать об ушедших — пытка. Надеюсь, в этой заметке Галя Свинина — живая… Как же этого хочется!

Игорь Дылёв.

Поделитесь:

VK