“Сестра “Фукусимы”?

В среду журналистам показали один из самых секретных и охраняемых объектов области — Кольскую атомную электростанцию.

Прогулки по зоне

На огромной стоянке перед входом все заставлено машинами. В городе живут 18 тысяч человек, и, похоже, на работу автобусом мало кто ездит. Чтобы снять это автоизобилие, журналисты приготовили фотокамеры, но тут же подлетела охрана. Фотографировать здесь можно только с разрешения, в определенных местах и в одном направлении. Повернешься направо запечатлеть коллегу — тут же вежливо окрикнут…

Нас водили по цехам, и начальники разных уровней рассказывали о работе станции. Таблички “безопасность” и “надежность” чередовались со знаками “запрещено” и “радиация”. Показывали: “Вот дизель-генератор. С ним мы, как на космическом корабле. Автономное питание рассчитано на сутки”, “Вот рельсы. По ним везут ядерное топливо и химикаты”, “А здесь щит управления энергоблоком. Весь персонал, как на подбор, — высококвалифицированные специалисты”.

Больше всего атомщики гордились переработкой жидких отходов. Новая система собирает радиоактивную часть химиката в контейнерах с толщиной стенок 12 сантиметров. Там их можно хранить 500 лет. Все, что осталось неактивным (а это по объему в сто раз больше) заливают в обычные бочки. Полученная соль уже безопасна.

Святая святых станции, ядерные энергоблоки, находятся в “зоне”. Так здесь называют зону радиационного контроля. При входе нас переодели в белые халаты и тапки, выдали чепчики и счетчики микрорентген. Сказали, что, если приборы запищат, надо уходить — дневная норма радиации превышена.

Сам по себе реактор снаружи не представляет футуристического зрелища. Виден только его колпак, желтая полусфера. Тем не менее один из журналистов восхитился: “В детстве видел этот реактор в учебнике и никогда не думал, что попаду сюда”.

Четыре таких энергоблока вырабатывают из слабообогащенного урана более половины электроэнергии в области. Всего за год уходит несколько вагонов ядерного топлива. Отработанный уран хранят в приреакторных бассейнах выдержки под борированной водой. Потом его отправляют на регенерацию. 95 процентов использованного топлива годно для следующего применения.

По словам энергетиков, вероятность аварии на энергоблоке составляет три на десять в минус пятой степени. Другими словами, серьезные неполадки возможны один раз в тридцать тысяч лет.

Цунами на Имандре

— Нас называют “сестрой “Фукусимы”, хотя для этого нет оснований, — сказал главный инженер станции Александр Ионов. — Цунами на Имандре сложно представить, но после японской трагедии мы с коллегами не стеснялись в фантазиях: спроектировали все возможные аварии, вплоть до снеговой перегрузки и затопления. После чего придумывали ответные меры. За год КАЭС проходит 50 проверок. После “Фукусимы” мы прошли еще две дополнительные проверки по поручению президента.

Вокруг станции много мифов и слухов. Один из них, похоже, придумали любители техники: в случае аварии реактор сбрасывается в глубокий колодец и навсегда там глохнет. Это не так. Реактор стоит на месте. Под тяжестью собственного веса туда попадает борный раствор и глушит активную область. Если это не помогает, вслед падают аварийные стержни. Они полностью расхолаживают реактор.

Еще говорят, что самые чистые от радиации места на Земле — это атомные станции. И это неверно. На площадке КАЭС уровень радиации составляет 0,08 микрорентген в час. Средний показатель в области — 0,06 микрорентген в час. Обе цифры в пределах нормы.

На проходной работников проверяют чуть ли не “нос в нос” — а вот это правда. Сотрудники проходят через два кордона — ведомственную охрану “Росатома” и внутренние войска. Кстати, людей в камуфляже мы встретили много. Еще на станции работает система выборочного контроля. В любой момент на алкогольное или наркотическое опьянение могут проверить каждого, от этого не застрахован даже директор.

Также есть миф о том, что теплый воздух создал вокруг КАЭС особую зону микроклимата. Верно, только ученые называют это термофикацией, или тепловым загрязнением. Зона термофикации составляет 0,1 квадратного километра.

Главный инженер Александр Ионов взялся ответить на вопросы о некоторых слухах:

— Правда ли, что между Кировском и Умбой планировали построить дорогу для эвакуации? А из Умбы людей хотели переправлять на паромах в Архангельск?

— Это неправда. Город планируемой эвакуации — Кандалакша. Там же есть защищенный центр по управлению внештатными ситуациями.

— Станцию и озеро Имандра связывают каналы с теплой водой, и там водятся крупные виды лосося…

— Да, это правда. У нас его специально выращивают.

— Срок службы станции истек девять лет назад, и уже два раза откладывали ее консервацию…

— Это неверно. Мы получили лицензию на эксплуатацию первого и второго блоков до 2018 и 2019 годов соответственно. Подчеркиваю, это не изменение проекта. Речь идет о дополнительном сроке эксплуатации.

— Сейчас третий блок в ремонте. Его вывели 11 марта, в день аварии на “Фукусиме”. Случайность?

— Это всего лишь совпадение. Блок начали ремонтировать согласно плану, утвержденному в декабре прошлого года.

Конечно, атомщики представили только одну точку зрения на ядерную энергетику. “Радиофобия” — таким термином они объяснили страхи людей. Тем не менее десять атомных станций по всей России продолжают производить 18 процентов электроэнергии, потребляемой в стране, и еще 11 энергоблоков находятся в стадии строительства.

Поделитесь:

VK