На днях с Аляски вернулся Иван Локтюхин, дизайнер и архитектор, специалист по снежной, песчаной, ледяной и деревянной скульптуре. Ивана и его работы знают многие —
он участник и призер кировских “Бешеной пилы” и “Снегольда”. А нынче в подобном фестивале в американском городе Фэрбенкс Иван и его команда получили “серебро” за абстрактную композицию.
Лучше орать
— Впервые я был на мировом чемпионате в Фэрбенксе четыре года назад, а вообще он проходит у них с 1990 года. Фэрбенкс можно сравнить с Кировском — там около 40 тысяч жителей, но при этом очень мощный и крупный университет.
Чемпионат был, конечно, масштабным: более сотни участников. И сама атмосфера праздничная: музыка, артисты, весь город будто бы жил только этим. Великолепная техническая подготовка, отличный лёд, учтено было все!
Чемпионат продолжался пять с половиной дней. За это время Иван с товарищем из Хабаровска, Вадимом Полиным, участвовали в двух конкурсах — малом и мульти. Чтобы представить масштаб, нужно знать, что мастерам для второго конкурса “выдали” по десять ледяных блоков размером 1,20 на 1,80 метра.
— Идея нашей работы рождалась на месте. Думали, решали, делали макеты, — говорит Иван. — Много спорили. Ведь процесс принятия творческого решения совсем не простой. И чтобы в команде что-то родилось, нужны столь же непростые споры. Ребята-мексиканцы, которые были с нами в команде, пугались того, как мы орали друг на друга. Один даже не выдержал, ушел…
Из какого сора?
— Можно сказать, что почти все работы на ледовом чемпионате были интересные, достойные, — продолжает Иван. — Но заметна разница в подходе у россиян и американцев. Русские работают на победу, они хотят выиграть, получить призы и признание. Американцы участвуют ради веселья, тусовки.
И подход к судейству разный. Американское жюри иначе оценивает работы, не поднимая оценку за плюсы, а снижая ее за минусы. Говорят: вот у вас минус за не до конца убранную площадку, за оставленные софиты. Смотрят на тщательность, меньше внимания уделяют художественному замыслу. Для нас это удивительно — россияне устремляются творческой мыслью вперед, мало обращая внимания на “бытовые” мелочи.
А еще смешно вручают призы. Вот — собраны спонсорские деньги. И их делят. Причем до цента. Оглашают со сцены: “Такой-то получает одну тысячу двести пятьдесят долларов тридцать восемь центов”. Все хохочут! Но это ведь края золотопромышленников, и тут отношение к деньгам уважительное.
Вадим, я и мексиканец Бриан Сото заняли второе место в мультиблоке, в категории “Абстракция” с работой “Утро вселенной”. Ну как объяснить, что тут… Фигуры людей, перед ними — цветы, можно увидеть шар, галактику, глаз… Мы хотели, чтобы люди смотрели на эту работу и размышляли, чтобы у них рождались какие-то свои образы. Мы же вкладывали мысль о том, что каждое утро перед человеком открывается новая вселенная. Когда работали, Вадим думал о “Стене” “Пинк Флойд”, а я — о фильме Тарковского “Солярис”. О чем думал Бриан, не знаю, но “Пинк Флойд” он в конце концов узнал.
Во-первых, это красиво
После чемпионата Иван и Вадим также занимались оформлением детского айс-парка в Фэрбенксе — это полумуниципальный и полуобщественный некоммерческий проект.
— На ледовом чемпионате и строительстве айс-парка заняты местные волонтеры, — рассказывает Иван. — Часть волонтеров — пенсионеры, которым скучно дома сидеть, а часть — те, кто отбывает трудочасы за правонарушения. Но все дружно и весело сосуществуют! Вот на погрузчике “CAT” работала пенсионерка — мы вместе ее 77-летие отметили. И знаете, она — виртуоз, а ведь лёд — это не бетон, его не только точно, но и осторожно нужно перемещать. Так вот эта тетенька в погрузчике была вроде трансформера — просто сживалась с ним!
— А что еще видели, чем занимались?
— Ездили на горячие источники, купались. Заглянули в городок North Pole — там резиденция американского Санта-Клауса. Только почему-то надувная статуя Санты окружена колючей проволокой — странное зрелище. Вообще, лоска в Америке мало, может, от того, что, как и у нас, страна большая, земли много…
Но подход к застройке северных городов иной — нет блочных пятиэтажек, домики разбросаны по зеленой зоне, елки и березки кругом, на наш Урал похоже. А вообще, ощущение, что Аляска была нашей, не покидает. И люди похожи — северяне! Несуетливые, доброжелательные и конкретные.
Интересно, что жители Аляски тоже говорят: “Там, в Штатах”, как у нас, например, на Дальнем Востоке могут сказать: “Там, в России” или “На материке”. Подчеркивают свою отдаленность.
— Иван, зачем так много сил отдавать ледовой скульптуре, если она растает?
— Да, на Аляске в это время солнца много. Скульптуры защищают экранами, располагают за лесополосой. Но все равно они “живут” несколько дней, потом начинают таять. Вернее — терять ледяную магию, контуры перестают быть четкими. Зачем же со льдом работаем? Ну, во-первых, это красиво. Это как фейерверк — вспыхнул, пропал. А что-то в душе осталось. Или как песня — какой бы красивой она ни была, кончается быстро. Но сразу можно запеть новую.
