Надлом

Двадцать лет назад я познакомилась с молодыми врачами-психиатрами, которые открыли в городе первый “Телефон доверия”. Проработал он всего три года, но многие люди получили поддержку, кому-то звонок в психологическую помощь спас жизнь. А главное, помощь эта была бесплатной, без номерков и очередей…

Триста жизней в год
Наш “Телефон доверия” был первым в Мурманской области, работал он на базе городского Центра здоровья на улице Космонавтов, 15. На пятом этаже по вечерам, после основной работы, принимали звонки от горожан три доктора — Игорь Буланцев, Андрей Деревенский и Александр Некрасов. Александр Владимирович незадолго до этого прошел подготовку на базе НИИ психиатрии Минздрава РФ и получил аттестат по теме “Актуальные проблемы суицидологии и вопросы социально-психологической помощи”.
— Мы как врачи могли определить, есть ли депрессия, в какой степени, а абонент при этом сохранял анонимность, — рассказывает Александр Владимирович. — Человек в кризисном состоянии получал врачебную помощь, у нас была постоянная связь и со “Скорой помощью”, и с психиатром городской поликлиники. Ведь в кризисном состоянии человек может найти нерациональный выход из положения — суицид.
Хорошо, конечно, что у нас появились последователи-волонтеры, но только врач может различить глубину депрессии и ответственно дать рекомендации, в том числе и посоветовать стационарное лечение.
По статистике, которую вели врачи “Телефона доверия”, в год к ним обращалось в среднем триста человек, при этом на сто мужчин приходилось двести женщин. Сотня случаев в год — депрессивные состояния, остальное — кризисные ситуации. И если хотя бы один человек из этой почти тысячи горожан отказался от самоубийства и продолжил жить, врачам “Телефона доверия” — низкий поклон.
И вот двадцать лет спустя мы вновь встретились с Александром Некрасовым, и я спросила: а если бы сейчас существовала такая помощь, сколько было бы звонков? Доктор Некрасов отвечает, что, вероятно, столько же. Что к депрессии могут привести разные причины, внутренние и внешние, и что, невзирая на перемены в социальном и политическом строе, они, в сущности, остаются прежними.
— Развод, потеря работы, да мало ли что может надломить? — говорит Александр Некрасов.
И приводит пример. Из личной жизни.

Трагедия вдали от дома
На Новый год чета Некрасовых с дочерью и зятем поехали в Финляндию в турпоездку. 1 января семья была в зоопарке Рануа, а когда все вышли оттуда, супруге Александра Владимировича внезапно стало плохо. Через десять минут прибыли две реанимационные бригады, которые в течение получаса пытались вернуть человека к жизни. Не получилось… Приехала полиция, составили протокол, после чего тело женщины доставили в больницу Рованиеми.
— На следующее утро мы вместе с дочерью, зятем и нашим финским другом Тейво Каниин вернулись в больницу и начали решать вопросы с перевозом тела жены в Россию, в больнице же нам дали и адрес похоронного бюро, — рассказывает Александр Владимирович. — Я неоднократно звонил в посольство России в Хельсинки и спрашивал о правилах вывоза. На вопрос о необходимых документах мне объяснили, что сертификат о смерти выдается только в том случае, если гражданин России проживал в Финляндии, а о тех, кто умер в турпоездке, достаточно будет свидетельства о смерти, выданного врачом больницы, с официальным переводом на русский язык. Владелец финского ритуального бюро заверил нас, что все необходимые документы для пограничной и таможенной служб оформлены верно.
4 января Некрасовы вернулись домой, и проблем на границе у них не возникло. Возникли они в Апатитском загсе.
— Я обратился в загс 11 января. Мне ответили, что решить вопрос о выдаче справки о смерти могут только после звонка в минюст области. На следующий день в загсе мне сказали, что справка, выданная больницей Рованиеми, оформлена не по правилам и что нужен перевод российского переводчика, заверенный нотариально. Мне сделали такой перевод в Мурманске, я его заверил и привез. И тут оказалось, что нужен был апостиль! Еще через день я опять звонил в загс, и мне ответили, что они будут связываться с МИДом…
Николай Александрович сказал мне, что его “довели”. Что человек, у которого горе, просто не в силах выдержать еще и беготню за справками. И что если так и дальше пойдет, то он будет вынужден обращаться в прокуратуру.

Мы обязаны!
Работник загса Ирина Федотова, в чьем ведении и находятся вопросы выдачи справок о смерти, рассказала эту историю со своей стороны. Да, семья Некрасовых приходила несколько раз и требовала выдать справку о смерти. Но вначале на копии финской справки из больницы не было заглавия. Затем оказалось, что эту самую справку нужно было еще и заверить в магистрате Рованиеми. Также выяснилось, что перевод с финского на русский, сделанный финским переводчиком, не является действительным и нужен перевод сертифицированного российского переводчика… А потом все действительно уперлось в апостиль.
Французское слово “апостиль” означает специальный знак на официальных документах некоммерческого характера, исходящих от учреждений и организаций стран-участниц Гаагской конвенции. Апостиль удостоверяет подписи, качество, в котором выступало лицо, подписавшее документ, а также, в отдельных случаях, подлинность штампа или печати. Апостиль не требует дальнейшего заверения или легализации документа.
— Поймите, у меня такой случай первый за двадцать лет работы, — говорит Ирина Федотова. — А поскольку мы уже почти год официально сектор загса министерства юстиции Мурманской области, то туда я и обязана обращаться за рекомендациями. Что я и сделала. Кроме того, я звонила в Мурманск и в консульство, и в представительство МИДа, и все просят дать на решение несколько дней. А человек требует оформить справку немедленно. Что я могу сделать?
— Ирина Геннадьевна, а почему же Некрасова никто не предупредил о том, что главное — апостиль?
— Я считаю, об этом должен был знать и сделать апостиль нотариус Банина из Мурманска, которая заверяла справку. Да и финские власти, подписывая справку о смерти, должны были довести до сведения человека информацию об апостиле…
Ирина Федотова также разъяснила, что если человек умирает на родине, то родственники приносят в загс всего три документа: справку о смерти от врача, паспорт умершего и собственный паспорт. Если беда случилась за границей, то родственник должен за всеми разъяснениями обратиться в консульство России в той стране, где случилось несчастье. Потому что правила везде разные, и справки выдают везде разные. А без справок получится недопонимание и скандал.
— Что же должен теперь делать доктор Некрасов?
— Во-первых, загс ответит на его письменное заявление официально. Во-вторых, когда он проставит апостиль на перевод справки о смерти, мы выдадим ему официальное свидетельство. И вообще на оформление всех документов после смерти человека обычно уходит полгода. К чему такая спешка?

Без веры в добро
Я не имею ни профессиональных, не моральных прав поддерживать и защищать ту или иную сторону в этой истории. Каждый ее участник действует в соответствии с собственными представлениями о норме. Одна сторона требует выдать справку быстро и проявить при этом внимание к личности и уважение к горю. Другая стоит за неукоснительное и точное соблюдение законов. На мой, посторонний взгляд, причина кроется в излишней бумажной суете, в огромной вертикали подчинения госорганов друг другу (ведь как сказала Ирина Федотова, ей просто нельзя не советоваться с вышестоящим начальством, дабы не потерять работу), а главное — в том, что очень часто нам забывают напомнить про лишнюю печать, штамп, подпись… И носимся мы, как пони по кругу, по одним и тем же инстанциям. И теряем силы, нервы и веру в добро.
А знаете, что еще важно? Вот если бы доктор Некрасов двадцать лет назад, сидя вечерами у “Телефона доверия”, требовал у каждого обратившегося номерок или направление от других, выше или нижестоящих врачей, многим он помог бы? И не захотелось бы тогда человеку с душевным надломом расстаться с жизнью еще быстрей?..

Поделитесь:

VK