9 августа не очень широко и не слишком заметно прошел международный праздник — День коренных народов мира. Его отмечают по инициативе Генеральной Ассамблеи ООН с 1994 года. Нам с вами тоже есть кого поздравить. Наше коренное население — саамы, и они, даже на не слишком заселенной Кольской земле, поистине малочисленны — по данным последней переписи, их около 1600 человек на 762 тысячи жителей области. А ведь, по сути дела, еще сто лет назад все эти территории были исконно саамскими — первое упоминание о лопарях Кольского полуострова встречается у скандинавского путешественника Оттара в IX веке. Вот и получается, что практически все мы и есть для саамов — “понаехавшие”…
Впрочем, рассуждать о саамах не стану — народ они гордый, обидчивый, а я вовсе не этнограф. Лучше о саамской экспозиции в Апатитском музее-архиве истории изучения и освоения Европейского Севера КНЦ РАН расскажет Евгения Пация, заведующая музейным сектором, человек, посвятивший изучению саамской культуры многие годы.
Исследовали и страдали
— А вы знаете, что территорию нынешних Апатитов саамы назвали когда-то Грибная гора? — спрашивает Евгения Яковлевна. — Очень давно, году в 75-м, из Министерства сельского хозяйства мы получили письмо с вопросом, есть ли у нас горные леса? И адрес на конверте был такой: Мурманская область, Апатиты, Грибная гора. Кстати, горные леса, не подлежащие промышленной вырубке, здесь действительно есть — так мы ответили и этим их защитили.
Мы входим в зал, посвященный саамам. Он небольшой, но быть здесь хочется долго — рассматривать, читать.
— Вот материалы одной из первых этнографических экспедиций. Ее организовал Владимир Владимирович Чарнолуский, который многое сделал для сохранения саамской культуры. Он участвовал в Лопарской экспедиции Русского географического общества в 1926 году, был не только исследователем, но и художником — у нас собраны подлинники рисунков, писал книги о саамах. Здесь его зарисовки, рукописи. Ну, а потом был 38-й год…
В 1937 и 1938 годах репрессиям подверглись и саамы, и их исследователи. Саамов, в частности, обвиняли в желании создать собственное государство, которое затем присоединится к Финляндии. В 1938 году был арестован и Чарнолуский. Его осудили по 58-й статье. Так же, как и Василия Кондратьевича Алымова. Он с 1922 года жил в Мурманске, работал экономистом, статистиком и специалистом по вопросам меньшинств.
— Алымов был большим другом саамов, — рассказывает Евгения Пация. — Он собирал саамские сказки, изучал словарный материал и письменнность народа. Саамы шли к нему за советом, с просьбами. Вот — материалы по его работе над географическим словарем Мурманской области, сам сигнальный экземпляр от 1938 года, подлинники рукописей.
А в 1938 году Алымова признали главарем банды, которая хотела отделить Кольский полуостров от СССР. Он, кстати, не реабилитирован до сих пор. А вся его вина в том, что он нарушал государственную границу — саамы его по своим родовым угодьям водили.
Василия Алымова арестовали по делу о “Саамском заговоре” и обвинили в подготовке вооруженного восстания. На основании признаний, полученных под пытками, его приговорили к смертной казни вместе с пятнадцатью другими подсудимыми (большинство — из Ловозера).
— А эта витрина посвящена Якову Комшилову. Он был профессиональным художником, а работал в прокуратуре и был одним из основателей Мурманского областного краеведческого музея. Занимался изучением истории материальной культуры народностей Севера.
Комшилов обратил внимание на такую интересную вещь, как саамские клейма. Родовое клеймо — фамильный герб семьи, без изменений его наследовал только младший сын, а все остальные добавляли что-то свое. Комшилов собрал самую большую коллекцию лопарских клейм (до 30 тысяч).
А еще записывал саамский фольклор и иллюстрировал его очень забавно. У нас в музее есть его иллюстрации к саамским сказкам, выполненные в пятидесятые годы. Вот, смотрите — девушка что-то варит в котле. Поскольку все саамские сказки привязаны географически, мы знаем, что действие этой сказки происходит в Апатитском районе: на Екостровском погосте девушка-колдунья варит оленье мясо в котле и смотрит, что будут делать враги. Она нагадала, что саамы победят врагов, так и вышло. А сказка называется “Некрасивая девка Нойда”. А вот эта работа Комшилова весьма характерная — внизу маленькие олени, а сверху огромное полярное сияние, означающее для саамов мироздание.
Кстати, юрист Комшилов избежал репрессий — сам был в одной из сталинских “троек”…
Первая и самая ценная
Мы с Евгенией Яковлевной подходим к отдельной витрине — тут под стеклом лежит старинная книга, “Lapрonia”, знаменитый труд Иоганна Шеффера.
— Это подлинник 1673 года на латинском языке, — поясняет Евгения Пация. — Издание редкое, но не единственное, в России есть еще. Книга была настолько любопытной, что ее сразу же переводили на разные языки и издавали. А у нас в России выпустили только в 2008 году, тиражом всего 50 экземпляров.
Иоганн Шеффер собрал подробнейшие сведения о жителях Лапландии — их материальной и духовной культуре, обрядах, верованиях, об окружающей среде, растительном и животном мире, особенностях климата и ресурсах края в XVII веке и ранее. А был он, рожденный во Франции немец, профессором в Академии шведской Упсалы. По заданию графа Магнуса Габриеля Делагарди в 1671 году начал собирать материал о саамах Лапландии.
Странно, кстати, что “Лаппонию” до сих пор не перевели ни на один из саамских диалектов. А вот на русский пытались еще в 30-х годах, все те же Алымов и Чарнолуский. Они заказали перевод латинисту Золотилову — скорее даже пересказ. И тот тираж был совершенно поразительным — пять экземпляров! А в 2008 году “Лаппонию” (русское название “Лапландия”) выпустил Институт этнологии и антропологии имени Миклухо-Маклая при участии университета Упсалы.
Я бережно держу эту книгу в руках. Здесь на 440 страницах есть все о названиях, происхождении, магических обрядах, жилищах, пище, охоте и женщинах, о горах и реках лапландцев. А вот — интереснейшая глава “О телесных и душевных особенностях”:
“Почти все лапландцы вовсе не пригодны к военному делу… Какую гнусную ложь представляет распущенная клевета о том, будто бы Густав Адольф в своих лагерях держал при себе сильный отряд лапландцев, помогавших ему своими чарами одерживать победы над неприятелем… К этому следует прибавить, что они почти не способны жить вне пределов своей страны и, покинув ее, болеют, гаснут, не будучи в состоянии приспособиться к более мягкому климату и нашей пище, богатой солью, хлебом, всяким печеным и вареным…”
И еще: “Лапландцы народ в высшей степени дикий и подозрительный… Они вспыльчивы и злопамятны, как будто унаследовали медвежью природу…” И тут же иное: “С незнакомыми людьми они искренни и честны. Погоня за наживой им совсем неизвестна, в сделках они не умеют обманывать”, “Кражи очень редки среди лапландцев…”, ведь “У них украсть есть признак несчастья”.
Находки и размышления
Евгения Яковлевна показывает мне предметы материальной культуры саамов, собранные в музее-архиве. Весло, берестяные грузила, котел, в котором красили сети, саамская люлька, национальная одежда.
Вот — символы, в том числе два перекрещенных треугольника, знак женатого мужчины. А вот кресты XVI-XVII веков, которые нашли на месте Екостровского погоста: когда строили мост через пролив, кладбище, что было слева от него, переносили, там бронзовые крестики и обнаружили.
Я вижу фото 1914 года, сделанные в Канозере и Пазрецком погосте. Это были родовые места народа, а вовсе не Ловозеро:
— Ловозеро раньше был маленьким поселком, в 60-х туда переселяли саамов, и это был не лучший вариант, — говорит Евгения Пация. — Ведь саамы там оказались в меньшинстве — ни культурного, ни языкового преимущества у них не было. А вот что касается слова “погост”, то для нас это означает “сельское кладбище с церковью”. Но еще княгиня Ольга придумала слово “погост” как единицу измерения — от “погостить”: гостевой двор, куда приезжали, гостевали и собирали налоги. С тех времен появились новые обозначения поселений, но на Севере все очень хорошо хранится, в том числе и слова. Впрочем, саамы поселок называли сейдом, а вот русские — погостом.
Евгения Яковлевна дает мне прочесть еще две книги, подготовленные Екатериной Мечкиной — “Фольклорные традиции в культуре саамской семьи” и двуязычную “Воспоминания о детстве. Короткие рассказы и сказки для детей”. Интереснейший материал, в том числе и о том, как саамы прижились в новых условиях, в промышленных Кировске и Апатитах, как сохраняли свои традиции и обычаи в городской среде.
— Саамам жить сложно, нет работы, люди уезжают в большие города, — подводит итог нашей “саамской” встречи Евгения Пация. — А ведь это интересный, самобытный народ!
Знаете, у них характер такой… сдержанный, с большим чувством собственного достоинства, с юмором. За всю свою историю саамы никогда не ввязывались в конфликты, не брали наложниц, не воевали, уважительно относились к своим женщинам. И всегда прятались, стратегия выживания — вовремя скрыться и не влезать в драку. Возможно, благодаря этой сдержанности и закрытости вначале они дошли до самого Крайнего Севера (генетики уверяют, что это народ европейский, несмотря на все басни), а сам Север и помог им выжить и сохраниться.
